Блюз осенней Ялты
Шрифт:
– Знаешь, – Юровский задумчиво посмотрел сквозь Анина, – впервые в жизни мне не до бизнеса. Олежка и Гера убиты… Понимаешь?
– Это, конечно, трагично, но…
– Я не из сочувствующих. Понимаешь, по городу рыщет маньяк -убийца. Уничтожать он предпочитает тех, кто принадлежит к руководству «For you». Кто будет следующий? Ты или я? Кто открыл этот дурацкий охотничий сезон?
– Да, – Анин протер очки, – Я знаю, знаю, это ужасно. Но надо же как-то работать дальше. Олежке не понравилось бы, что после его смерти мы плюнули на дела фирмы.
– А ты
Воцарилась тишина, отчетливо стало слышно, как Анин мелко барабанит кончиками пальцев по журнальному столику.
– Ладно, – Юворский моментально собрался и успокоился, – лирическое отступление закончено. Что там по делам фирмы? Насколько я осведомлен, с бухгалтерией все было чисто…
– Все, да не все… – Анин как-то слишком явно замялся, – Понимаешь, в любом бизнесе, а тем более в ресторанном, всегда можно копнуть глубже и раскопать всю черную бухгалтерию… Давай поразмыслим логически. Мы с тобой, наверняка, первые подозреваемые. Кому выгодна смерть Олежки? Выходит, нам, прежде всего. Всем известно, что в нашей четверке он был лидером, владельцем 60% акций. Конечно же, милиция решит, что кому-то из нас захотелось убрать главного.
– Мне твоя паника кажется абсолютно бессмысленной.
– Да, но это только тебе! Для органов мы очень удобные подозреваемые. Стоит копнуть, выявить реальный «черный» нал, и мы, как миленькие, заплатим кучу штрафов. Убийство не раскроют, но хоть денег в казну заработают, им это очень выгодно.
– Ты считаешь, что Олежку с Герой убила налоговая милиция? – Юворский позволил себе съязвить. Анин отмахнулся.
– Нам надо обсудить, что именно говорить о фирме органам.
Алексей очень нервничал и не смог более основательно подготовиться к разговору с компаньоном. Юворский очень серьезно посмотрел на коллегу и Анин понял, что его слова звучат не очень убедительно.
– Ты в своем уме? Хотя ладно, допустим, ты прав. И что?
– Я предлагаю договориться о молчании. Ничего, кроме официально известных фактов. Ресторанный бизнес и все. Никакой истории создания…Никто никогда не вел никаких переговоров о покупке фирмы. Понимаешь?
– Ах вот ты к чему клонишь. Я и не думал, что история полугодовалой давности так засядет тебе в память. Хотя, не буду скрывать, я тоже вспомнил об этих событиях…
Анин совершенно четко почувствовал, что его раскусили.
– Я не могу поверить, что ты всерьез предлагаешь мне утаить от милиции факты, которые могут помочь в расследовании убийств, – Анину казалось, что Юворский сковал его взглядом, – Леша, ты что-то недоговариваешь…
Анин отошел к окну. Его трясло.
– Послушай, – Юворский говорил по возможности мягко, – если всю эту катавасию с убийствами затеял ты, – ну скажем, чтоб завладеть конторой – ты, прежде чем убивать меня, попробуй провести мирные переговоры. Может я кое в чем пойду тебе на уступки.
Анин
– Это не я, Дюш. Ты что, серьезно?… Это не я.
– А кто?
– Если б я знал…
– Расскажи все, что знаешь. Почему надо молчать о том, что симферопольцы пытались перекупить у Олежки фирму?
Анин тяжело вздохнул. В конце концов, почему он не может довериться Дюше? За последние несколько дней Алексей так устал всего бояться, что возможность открыться кому-то казалась ему даже в какой-то мере спасительной.
– Хорошо. Я расскажу тебе. Только пообещай, что…
– Все останется между нами.
– Ну, слушай, – Анин тяжело вздохнул и почесал давно не мытый затылок. В последнее время он тоже опасался воды.
Владислава оторвалась от печатной машинки, медленно вытащила из нее лист и с мазохистским наслаждением принялась медленно комкать его. Пол комнаты был усеян истерзанными белыми клочками. Уже полдня Владислава занималась переводом бумаги. Злополучная новелла на объявленный одним известным московским журналом литературный конкурс отказывалась писаться окончательно. «Решено», – девушка встала и сделала несколько приседаний, – «Никакого творчества. Больше никакой писанины до тех пор, пока идея сама не придет в голову». Влада с ненавистью взглянула на свое рабочее место, мстительно отставила машинку в сторону и, слегка взбив руками волосы, отправилась на кухню варить кофе. Она ударила по кнопке магнитофона и в квартире пронзительно заплакал саксофон. Девушка твердо решила, что ничто, ни при каких условиях больше не будет выводить ее из спокойного состояния. Умер отец? Все мы там будем. Не работается? И не надо. «И муза, тихо ойкнув, удали-и-лась, застав меня небритым и в трусах», – поддразнивая саму себя, напевала Владислава строчку из известной в кругах ялтинских музыкантов песни. Кофе получился отменный. Влада принюхалась и блаженно улыбнулась.
– Лад, возьми трубку, это я, – автоответчик Владиславы теперь разговаривал исключительно голосом Костика.
– Коть, ты где?
– Уже на работе. Как ты?
Константин только что пытался связаться с Глюком, дабы справиться о моральном состоянии Владиславы. Но дозвониться до Аньки не удалось, и он решил не ходить окольными путями и поговорить с самой виновницей всеобщего беспокойства.
– В норме. Как доехал?
– Ой, да что со мной станется.
– Не зарекайся. Чего звонишь?
– Решил эксплуатировать твой талант.
– К вашим услугам, – Владислава оживилась.
– Слушай, – Костик действительно срочно должен был поработать над одним проектом, – тут надо календарь сделать для одной фирмы, а я рекламный слоган не могу придумать.
– Чем фирма занимается?
– Продает фильтры для очистки воды.
– М-да, – мрачно прокомментировала Владислава.
– Более того, – поспешил еще больше расстроить подругу собеседник, – фирма называется «Водоочистка». Не слишком-то удобное для рекламы название.