Боба нет
Шрифт:
Она подняла взгляд на сына:
– Прости, дорогуша, ты что-то говорил?
Ответ Боба мы воспроизводить, пожалуй, не станем.
15
Люси все думала о Бобе и не могла остановиться. Он нисколько не походил на кого-нибудь из тех, с кем она знакомилась прежде. Не то чтобы у нее имелся свой тип мужчины, да если и имелся, Боб явно к нему не относился –
Ее последний бойфренд работал в какой-то компании, которая производила программное обеспечение, и, в сущности говоря, Люси его совсем не знала. Они вместе развлекались, ходили в кино, допоздна слушали музыку, – однако он не проявлял такого уж интереса к тому, что она собой представляет, чем может отличаться от других. Вежливо выслушивал ее, но вопросы, которые он задавал, никогда не были правильными. Временами Люси хотелось накричать на него, спросить, почему он ни разу не сказал чего-нибудь, попавшего прямо в точку. В сущности, его вины в этом не было. Если совсем честно, она тоже не находила высказанные им мысли такими уж интересными и, когда разговор замирал, принималась подыскивать какие-нибудь новые слова.
Но Боб? Тут совсем другое. Они провели вместе лишь несколько минут, а у нее что-то загудело в крови, она почувствовала себя связанной с ним и одновременно выставленной напоказ. Что ей о нем известно? Да ничего. Откуда ей знать – может, он сумасшедший или уголовный преступник, а то и кто-нибудь похуже.
И как он узнал ее имя?
Люси думала о нем, пока кормила и мыла Изамбара, пока шла к капибарам. Когда она вступила в их вольер, все они подняли головы. Любимец Люси, молодой самец величиной примерно с овцу, засеменил к ней и уткнулся большим тупым носом в ее бедро.
– Здравствуй, здоровяк, – сказала она и погладила его по жесткой шерстке.
Его пристальные, полузакрытые глаза были чувственно дремотными. Привалившись почти всем своим весом к ее ноге, огромный грызун рыкнул.
– Отстань, –
Люси оттолкнула его, животное отступило на несколько шагов, перебирая несообразно тонкими лапами. Она развернулась, чтобы уйти, и капи засеменил за ней, поскуливая и скребя землю, пока Люси переваливала вилами сено в вольер и стряхивала остатки его в общую кучу. Троица недоминантных самцов нежилась, полусонная, в грязевом пруду около их домика, наружу торчали только носы да уши, ну и спины выступали над поверхностью воды, точно волосатые субмарины. Люси они, по-видимому, не заметили, зато заметили еду.
– Нет уж, не надо, – сказала Люси и быстро отступила, когда они выбрались из прудка и галопом понеслись к ней – грязные, самонаводящиеся на еду ракеты. Если разжиться свежим сеном было трудно, смотрители добавляли к их рациону фрукты, овощи и несколько горсток зерна, однако на этой неделе припасов осталось маловато. Впрочем, яблоки и морковь еще имелись. Люси прижала одной ногой дверцу вольера, наклонилась над открытым ларем с яблоками, сгребла с десяток их в ведро. А распрямляясь, отняла от дверцы ногу – всего лишь на время, чтобы взять ведерко в обе руки, – и ахнула, когда мимо нее галопом проскакал всклокоченный юный самец.
– Нет! – крикнула она и захлопнула дверцу. – Стой!
Капи унесся к восточным воротам зоопарка. Люси прижала ладонь ко рту, в смятении поозиралась вокруг. Позволить животному сбежать – тягчайшее из преступлений. Что, если кто-то узнает все до того, как она сможет вернуть капи назад? Если узнает Люк, она лишится работы.
О Боже, Боже, Боже. Не может же она гоняться за ним вдоль всей ограды зоопарка. Кто-нибудь увидит ее, начнет гадать, что случилось. Да ей и не поймать его в одиночку.
Люси глубоко вздохнула. Ладно. Что-нибудь в голову да придет. Может быть, он проголодается и сам вернется. А может быть, его изловит кто-то из посетителей. На нее накатила волна страшного отчаяния. Бедняжка всю жизнь прожил в клетке, он совершенно не умеет добывать пропитание. И что, если его собаки поймают? Конечно, весу в нем как во взрослом мужчине, думала Люси, но все-таки он – грызун. О Господи, думала Люси, помоги мне. Помоги найти его прежде, чем найдет кто-то другой.
Конец ознакомительного фрагмента.