Бочка но-шпы и ложка яда
Шрифт:
— Сумасшедший дом, — в который раз за этот день повторила я, собиралась поставить банку в шкаф и тогда обратила внимание вот на что: на этикетке кто-то написал несколько цифр. Они успели поблекнуть, но видны были еще достаточно хорошо.
Похоже на номер телефона. Некто второпях записал его на том, что оказалось под рукой, то есть на баночке с но-шпой. Допустим, именно ее искал Игорь, но врать-то зачем?
— Всему всегда есть причина, — глубокомысленно изрекла я, но причины, как ни старалась, не увидела.
Может, это номер его подружки и
Я пошла к себе, злясь, что глупые мысли не дают мне покоя, и тут услышала голос Аглаи. Она читала стихи, надо полагать, собственного сочинения. Обычное дело, если она выпьет лишнего. Дверь приоткрылась, и в коридор выглянула Софья.
— Что ты бродишь? — зашипела она.
— Наталья не нашла запонку, зато нашла но-шпу, — буркнула я.
— Зачем ей но-шпа? — удивилась Софья.
— Отвяжись, — сказала я в досаде. Софья прикрыла дверь и скользнула за мной.
— Литературные дамы вконец достали.
— Это цвет нации, — напомнила я.
— Скорее ягоды. Ну ты помнишь: сорок пять — баба ягодка опять…
— У меня сейчас голова треснет, — предупредила я.
— Самое время погулять в саду. Павел бродит там в одиночестве. Твоя подруга перебрала лишнего и спит, как лошадь, кстати, соблюдая приличия, их поселили отдельно. Павел ляжет в гостевой, в левом крыле.
— Оно мне надо? — не выдержала я.
— Я тебя умоляю. Выйди в сад, послушай, как шумят деревья, прогулки под луной очень способствуют зарождению чувств. Должны же мы знать, что у этого типа на уме. И что там с но-шпой? — в обычной своей манере перескакивать с одного на другое спросила Софья.
— Номер телефона.
— Еще раз.
— На банке с но-шпой, которую нашла Наталья вместо запонки, записан номер телефона.
— Чей?
— Откуда я знаю?
— Не нервничай, тебе вредно.
Только чтобы избавиться от нее, я ринулась в сад. Солнце садилось, но в саду было еще довольно светло. Неплохо бы прихватить книгу. Впрочем, читать ее пришлось бы с фонариком. Возле кустов сирени стояла скамья, а чуть дальше висел гамак, туда я и направилась. Бегать по саду в поисках Павла я не собиралась, если судьбе угодно, он сам меня найдет.
Судьбе было угодно. Только я устроилась в гамаке, как почувствовала, что за деревьями кто-то есть.
Кто-то пристально смотрел на меня, должно быть полагая, что я об этом не догадываюсь. Я закинула руку за голову, придав себе вид мечтательной девушки и очень надеясь, что в сгущающихся сумерках он все как следует разглядит. Прошло минут десять, он продолжал стоять, ничем не выдав своего присутствия. "А если это не Павел? — вдруг подумала я. — Или Павел, но с совершенно другими намерениями.
Подойдет и треснет по башке чем-нибудь тяжелым".
Мне вдруг стало не по себе и от надвигающейся темноты, и от тишины, которую нарушала лишь трель соловья, облюбовавшего
— Вы долго собираетесь там стоять? — не выдержала я. От дерева отделилась тень, и очам моим предстал Павел. К моему глубокому облегчению, выглядел он не более зловеще, чем обычно. Привалился спиной к шершавому стволу и улыбнулся то ли смущенно, то ли нахально, в том смысле, что вроде бы смущенно, но у него все равно получалось нахально.
Я молчала, покачиваясь в гамаке, и он молчал.
Это должно было создать определенную неловкость, однако я ее, как ни странно, не чувствовала, и он, по-видимому, тоже.
— Устали? — все-таки спросил он. — Сегодня у вас трудный день.
— Я люблю, когда в доме гости. А вам, кажется, скучно.
— Напротив.
— Вы предпочитаете одинокие прогулки, — настаивала я.
— Просто недостаточно хорошо знаком с вашими гостями, у них свои разговоры, а я…
— С Ириной вы тоже недостаточно хорошо знакомы? — улыбнулась я.
— Вы давно не виделись, и вполне естественно, что, вам захочется побыть вдвоем…
— Да-да, разумеется, — перебила я. — Вы на редкость деликатны. Хотя Софья считает, что в одном кармане у вас пистолет, а в другом отмычки.
Он мог бы оскорбиться, услышав такое, что, впрочем, тоже неплохо, сгоряча людям свойственно говорить лишнее.
— Это из-за моего лица, — засмеялся он, машинально коснувшись рукой шрама на щеке.
— Шрамы украшают мужчину, — заметила я. — Вы не с этой целью их приобрели? Выглядят они довольно театрально — Вы меня дразните? — спросил он, склонив голову набок, чувства на его физиономии не прочитывались.
— Конечно, — удовлетворенно кивнула я. — Вы смогли меня заинтриговать.
— Неужели?
— С какой стати мне, в противном случае, бродить по саду в надежде застать вас в одиночестве?
Он засмеялся и очень мягко спросил — Хотите, чтобы я поверил, будто вы искали встречи со мной?
— Разумеется, искала. Вам никто не говорил, что вы очень интересный мужчина?
— Не думаю, что вы испытываете недостаток в интересных мужчинах, — опять засмеялся он.
— И тут вы не правы. По-настоящему интересных совсем немного, а я неплохо разбираюсь в людях и способна отличить подделку. Вы, Павел Андреевич, экземпляр не серийного производства, а кропотливой ручной работы.
— Надо полагать, это комплимент? — усмехнулся он. Комплименты на него особо не действовали, он просто хотел быть вежливым.
— Кто вы? — спросила я с улыбкой.
— Уверен, ваша подруга…
— Да бросьте вы Ирина знать о вас ничего не знает. Я спрашивала. Вы даже не любовники. — Я широко улыбнулась, наблюдая за ним. Последнее утверждение было высосано из пальца, но я оказалась права.
— Мы познакомились совсем недавно, — пожал он плечами.
— И познакомились при весьма романтичных обстоятельствах, — добавила я.