Боем живет истребитель
Шрифт:
Мы хорошо сознавали, что сейчас фронту очень и очень нужны наши крылья. И как только освоили ЛаГГ-3, начали требовать: отправьте нас на фронт, сколько можно сидеть в тылу! Нам отвечали: всему свое время, готовьтесь, еще многое впереди.
Двадцатилетние нетерпеливы. Ожидание казалось бесконечным, было для нас пыткой. Но оно имело и свой смысл. Одержимые, мы накапливали знания, умение, в наших сердцах зрели гроздья гнева к фашистским поработителям.
В запасном полку частыми гостями были лекторы, пропагандисты, известные деятели литературы, культуры. Я не могу вспомнить сейчас фамилии выступавших перед нами людей, но в моей душе остались их страстные речи.
Однажды майским днем мы услышали звуки духового
Колонна ближе, ближе… Умолк оркестр, и тут же в небо взлетела песня:
Все выше, и выше, и вышеСтремим мы полет наших птиц…Когда колонна подошла поближе, нам представилась совершенно необычная для этого города картина: четким строем, чеканя шаг, шли авиаторы, чью грудь украшали ордена и медали. Впереди – коренастый, с волевым лицом, в красивой довоенной летной форме командир, Герой Советского Союза.
– Гвардейцы-шестаковцы, – послышались голоса.
Да, это был прославившийся в боях при обороне Одессы 69-й (позже 9-й гвардейский истребительный) полк майора Льва Львовича Шестакова. Он прибыл к нам на переформирование после изнурительных боев в Крыму. О героических делах шестаковцев писалось тогда в газетах. Мы знали об их беспримерном мастерстве и мужестве.
Но то, что мы увидели сами, превзошло все ожидания. Полк, переживший оборону Одессы, крымские бои, появился перед нами как на параде – все в хорошем обмундировании, в начищенных до блеска сапогах, выбритые, подтянутые, с бодрой маршевой песней…
Какое высокое состояние морального духа! Разве можно было поверить, что эти люди пережили страшную трагедию отступления? Весь их вид, все их поведение свидетельствовали о несгибаемой воле, о неукротимом стремлении к победе.
Нам много рассказывали о стойкости и мужестве фронтовиков. Нам приводили примеры удивительных подвигов. Но колонна шестаковцев сказала нам обо всем этом в тысячу и тысячу раз больше. Глядя на Шестакова и его орлов-гвардейцев, мы воочию убеждались, что нет на земле силы, которая могла бы сломить советского человека, пошатнуть его веру в непобедимость нашего великого дела. Случись тогда такое, что Шестаков решил бы пополнить ряды своих бойцов за счет нашего запасного полка, – для любого из нас не было бы большего счастья в жизни. Но такого не случилось. Нам оставалось лишь завидовать этому сплоченному боевому коллективу. И не только тогда, но и позже, когда шестаковцы освобождали Ростов-на-Дону, Крым, дрались в Восточной Пруссии, под Берлином. В полку – двадцать шесть Героев Советского Союза, четыре человека – Владимир Лавриненков, Алексей Алелюхин, Павел Головачев, Амет-Хан Султан удостоились этого высокого звания дважды. Слава полка гремела всю войну. Жаль только, сам Лев Львович не дожил до победы – 14 марта 1944 он погиб у села Давыдковцы Хмельницкой области. Погиб от взрывной волны подбитого им стервятника. Сейчас на том месте, где упал самолет замечательного воздушного бойца, установлен обелиск. У памятника бывает сын героя – военный летчик первого класса Лев Львович Шестаков.
Перед моими глазами его отец и сейчас стоит как живой – русоволосый, среднего роста, широкоплечий, стройный, подтянутый, с энергичными, но экономными движениями рук, хорошо поставленным голосом. При редких встречах с ним мы, молодые, вытягивались в струнку, а в свободное время только и говорили о нем и его людях. Впрочем, о них говорил весь гарнизон. Такова сила, таково воздействие на умы и сердца подлинного мужества, истинного героизма.
После встреч с шестаковцами, после их рассказов о боевых делах мы снова стали требовать
Начальник курсов старший лейтенант А. Туманцев сказал нам:
– Кто такой командир звена? Это прежде всего мастер своего дела. В бою некогда учить подчиненных словом, там надо учить личным примером. Отлично летать, стрелять – вот чему вы будете учиться у нас.
Это было именно то, к чему мы стремились.
Июль, август, сентябрь 1942 года – последний этап нашей учебы. Не все понимали, что столь длительная подготовка вызывалась необходимостью сохранить и воспитать кадры молодых летчиков для будущих решающих ожесточенных боев. Порой казалось, о нашем существовании просто забывали.
Но мы многого не знали и знать не могли.
В октябре на И-16 прилетел военный комиссар ВВС Закавказского фронта полковой комиссар П. Яковенко.
Собрав весь личный состав полка, он рассказал нам о нависшей, после Новороссийска, опасности над Туапсе, о героической борьбе 18-й армии во главе с генерал-майором А. А. Гречко, членом Военного совета бригадным комиссаром П. В. Кузьминым, начальником политотдела Л. И. Брежневым. От Яковенко мы узнали, что политотдел 18-й армии провел большую работу по мобилизации партийного и комсомольского актива Туапсе на защиту родного города. Прорыв немцев к Туапсе грозил чрезвычайно тяжелыми последствиями – он открывал врагу перспективу дальнейшего удара вдоль Черноморского побережья и проникновения в Закавказье. В связи с этим, объяснил Яковенко, Ставка принимает экстренные меры по укреплению подступов к Туапсе. В том числе, сказал он далее, решено усилить авиацию на туапсинском направлении. Для этого потребуются молодые, хорошо подготовленные летчики…
Наконец-то, кажется, пробил и наш час! «Кажется» – потому, что опыт длительного томления в ожидании отправки на фронт научил нас: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Утешало лишь то, что мы сможем перейти в настоящий боевой полк.
Полк этот оказался на одном с нами аэродроме – маршевый 164-й истребительный. Десять человек – Николай Кузнецов, Николай Аверкин, Алексей Липатов, Владимир Петровский, Лев Шиманчик, Сергей Лаптев, Александр Девкин, Сергей Шахбазян, Анатолий Мартынов и я были теми счастливчиками, которые пополнили ряды успевшего изрядно повоевать полка. Его боевой путь начался в Прибалтике, в первые дни войны, потом он сражался на харьковском направлении в составе ВВС 38-й армии. И вот теперь небольшая передышка, доукомплектование и снова – на фронт. Теперь уже вместе с нами. Долго же ожидали мы тебя, маршевый 164-й!
С нами, молодыми, познакомились командир полка майор А. Д. Мелентьев, военком – батальонный комиссар И. И. Егоров, заместитель командира полка майор В. В. Ермилов, начальник штаба майор Г. А. Горнов.
Мы на них смотрели с восторгом – бывалые фронтовики, люди, заслуживающие уважения.
Пройдет время – будем еще больше восторгаться Мелентьевым, оставит свой след в наших сердцах Егоров, но мы разочаруемся в Ермилове, невзлюбим Горнова. Война есть война, в ней вся суть человеческая проявляется без какой бы то ни было ретуши.
Сразу всем по душе пришелся заместитель Горнова майор Георгий Бравиков. Ему было за сорок. Он не выделялся своей внешностью, однако к нему почему-то все тянулись с первой встречи. Он жил как-то легко и просто, открыто для всех. Не было у него своей, потаенной жизни. Все на людях, весь – для них. Особенно нравились его шутки. Где ни появится – там вспыхивает смех. А между тем было у него большое личное горе – без вести пропала семья. Он переживал это, но виду не показывал: знал, война многим принесла беду.