Боевая принцесса против оцифровщиков в Солярике
Шрифт:
–…двадцатое колено рода Мухтарбековых! Приветствую тебя у родового камня Кременей! Дым от фамильного огнива, потревожил меня, Керима— зачинателя рода Черного Камня!
–Приветствую и я тебя, основатель рода!—путник-Кремень вскочил на ноги, почтительно-молитвенно соединив ладони. Он пытался уловить хоть бы ничтожное движение губ собеседника, но тщетно. И он не нашел что сказать более учтивое, чем:– Я рад, что плита, которой потомки придавили твою могилу оказалась не так тяжела, чтобы…
–Могильный камень над умершим, – прервал пустые словоизлияния глухой голос, – открывает
–Достоуважаемый пращур,– Кремень склонился ниже,– прими искренние извинения за то, что нарушил твой покой. Видит всевышний, я не хотел, но Боги Египта направили меня сюда.
– Что нужно от меня этим лицедеям, подарившие Земле огромную силу и сокрывшие ключи от нее для человека? Чем обязан вниманию этих торговцев временем и пространством?
–О допущенный к истине!– отвечал Кремень, ушные перепонки которого с трудом выдержали круто обличающую египетских богов тираду.– Недоступно моему разумению, зрению и слуху, почему избран ты невидимыми эманациями пантеона египетских богов. Возможно, на их взгляд, ты замурован в «магическом» подполье Черного Камня, и выбит из жизненного цикла, как вышедшая из обращения монета? Ты в чреве пирамиды, которая невидима человеческому глазу. Как заповедано найденной тайнописью, я шел тридцать три дня и три ночи к сооружению, изображенному на стене внутреннего помещения египетской пирамиды. Знаки, начертанные в окружности под изображением горы-пирамиды, я расшифровал как её координаты. Однако имени твоего я не видел.
Гора будто откликалась на каждую фразу камнепадом. Где-то в ее глубине журчала вода, угрожая ворваться в туннель сметающим все потоком. Дно пещеры содрогалось, как от ударов молотом подземного кузнеца. Но мумия достославного предка не реагировала на события внешнего мира. Пращур не проявлял никаких «признаков жизни», отчего возникала иллюзия, словно устрашающие явления природы— это и есть ответ.
Кремень, сжав всю волю в кулак, продолжил:
– Полагаю, что древние боги Египта через ничтожного меня протягивают тебе руку помощи, чтобы ты вырвался из каменного плена для действий, срок которым уже наступил.
Кремень все говорил и говорил, сам удивляясь фантастичности своих предположений. Он не понимал замысла богов. Но ему казалось, что, если он остановится, намерение из-за которого он преодолел множество препятствий, пойдет прахом.
– Я прошу снизойти ко мне, – наконец прямо открылся он, – ибо в том деле, что привело меня сюда, точнее, в самом раннем его основании есть моя вина.
– Твоя вина мне известна, – прогудел Керим.
«Тогда будет проще», – подумал Керим, а вслух сказал:
– Но до сих пор я считал, что она достояние моей совести.
– Твоя вина— достояние памяти госпожи Когнинейбо, у меня же нет памяти, мне она не нужна, ибо я нахожусь во многих местах земли в разных моментах ее истории одновременно.
– Во всех точках?
– Нет, глупый потомок.
– Но ты можешь помочь мне?
– Только при условии, что ты выдержишь мои экзамены, ибо не откроются знания каждому проходящему мимо…
–Справедливо, что я могу оказаться недостойным
Мумия молчала. Казалось, теперь предок прислушивался к камнепадам, как если б они были языком невидимого мира. Кремень же слушал стук своего сердца.
Он спросил:
– Разве моё присутствие здесь, рядом с местом твоего уединения от мирской суеты не проверка делом?
Керим прогудел:
–Тому, кто расшифровал послание Видимой пирамиды, вручен знак доверия и возможность достигнуть пирамиды Невидимой, а также знаний которые храню я…
–Значит, ты не отказываешься помочь мне в деле, которое не терпит отлагательства?
– …но вещие знания не валяются на дороге, подобно монете, вышедшей из обращения, – прогудел предок, игнорируя вопрос.– Но сначала скажи, что нужно тебе?
– Я обратился к египетским богам с просьбой выпрямить судьбу моей крестной, так как пустой завиток ожидает ее. Еще немного— и он зайдет в
тупик.
– Но почему ты отправился в Египет? Неужели крестному отцу человеческой опыта и ментальной власти недостаточно, чтобы выправить линию жизни крестницы?
– Ты не можешь не видеть, о всеведущий, что линия ее жизни связана в слишком плотный узел. В нем замешаны особенности появления ее на свет, высокий социальный статус и смерть подруги. Ни развязать, ни разрубить его невозможно. Ты знаешь, я виноват перед нею.
– Твоя лепта в сумрак рождения крестницы не подчинена моей воле, ибо он неземного происхождения.
– Увы. Но ее слова о разбойнике, который вымолил прощение и рай у Христа, не идут из моей головы…
– Ты не должен считать себя разбойником. Разбойничий грех нашего клана искуплен моей жизнью и смертью.
– Я предугадывал это. Благодарю тебя, что ты утвердил верность моей догадки… Мария произнесла слова: «высшая сила». Наверное, потому я должен применить высшие инструменты, чтобы победить последствия давнего греха. Я не рассчитывал на счастье встретиться с тобой – пресвятым для меня пращуром – даже не знал, что ищу тебя. Но, наверное, наша встреча что-то значит.
– Я властен лишь над событиями на земле, о правнук двадцатого колена, и Черного камня здесь предостаточно, чтобы скомкать пространство и время в гармошку на огромной территории, но на остальной части вселенной я бессилен.
– Расстрой хотя бы свадьбу моей крестницы!
–Да будет так,– ответствовал Керим.– Слушай же мою часть заговора, говоря по-вашему – формулы.
Обратившись весь в слух, Кремень, чтоб не пропустить ни звука, ни слова, нажал кнопку «записи» диктофона с сохранением в ноосфере. Слов, увы, ему не удалось различить, и, вообще, это походило, скорей, на какофонию, нежели на математическую формулу. Назвать ее мелодией тоже было бы весьма смело. Не прозвучало ни одного гармонического звукосочетания, ни единого консонанса. Тягучие завывания, рождающие многоступенчатое эхо и тоску, наполнили подземелье.