Боевой сплав
Шрифт:
Вдалеке, на самом краю обозримой глазу дали, светится голубое небо над Байкалом, великим озером. И вся эта картина, величественная и успокаивающая, вызывает ощущение причастности к чему-то большему, вечному и непреходящему, к тому, что сотворено самой природой, чьи законы и красота неподвластны времени и людям.
Пассажиры, удобно расположившиеся в креслах и погруженные в свои мысли или в книгу, часто не подозревают, над каким великолепием пролетает их самолет. А многие просто привыкли летать этим маршрутом, и для них это сказочное видение за бортом стало обычной картиной бытия. Но каждый, кто взглянет в иллюминатор, не сможет остаться равнодушным
Юрий отоспался после ночных приключений и, теперь, отвечая на расспросы своего приятеля, думал, когда же Данила устанет и захочет подремать. Непрестанная болтовня все же утомительное занятие. Полет – самое располагающее к ленивой дремоте состояние. Впрочем, как и поездка на поезде или в междугороднем автобусе. И тут резкий мужской голос заставил спецназовца сразу отбросить все посторонние мысли и внутренне собраться в комок, превратиться в сжатую пружину.
– Всем оставаться на своих местах! Самолет захвачен! Кто встанет со своего места, будет сразу убит! Самолет захвачен!
В мгновение тишина самолета наполнилась зловещим эхом слов: «Самолет захвачен». Несколько секунд казались вечностью, когда крики и всхлипывания начали просачиваться сквозь это наступившее безмолвие. Люди обменивались испуганными взглядами, как будто пытались найти у соседей ответы на вопросы, которые казались слишком страшными, чтобы их озвучивать. Но вот еще миг, и в салоне началась паника. Плач детей смешивался с хриплыми, сдавленными голосами их матерей, которые старались сохранить хоть каплю самообладания. Один из мужчин, сидевший слева от Одинцова, потея, дрожащими руками прижимал к себе жену и детей, его глаза бегали по салону, как будто в поисках спасения. Молодая женщина на переднем кресле судорожно хваталась за маленький крестик, висевший на цепочке на ее груди, шептала молитвы, давясь слезами. Пожилой мужчина рядом с ней закрыл глаза и, казалось, смирился с предстоящей судьбой, его лицо выражало глубокую грусть и усталость.
В кресле, расположенном ближе к кабине, бизнесмен в идеально выглаженном костюме сжимал свой смартфон с такой силой, что костяшки его пальцев побледнели. Попытки найти сигнал бесплодны, он понимал это, но все равно старался поймать его, будто от этого зависела его жизнь. Одна из стюардесс, разносившая напитки несколько минут назад, металась между рядами, стараясь успокоить пассажиров, но ее собственная паника была видна невооруженным глазом. Ее голос, обычно спокойный и приветливый, теперь дрожал и был надломленным. Один из террористов схватил ее за воротник и рванул с такой силой, что девушка упала на колени одного из пассажиров, который сразу закрыл ее голову ладонями и умоляюще посмотрел на бандита.
Каждая секунда тянулась бесконечно долго, и каждому хотелось бы, чтобы происходящее было всего лишь кошмарным сном. Напряжение сгущалось в воздухе, словно перед грозой. Все, от младенцев до стариков, были объединены одним общим чувством – необъятным, всепоглощающим страхом. Вновь установившаяся тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами и молитвами, была невыносимой. Почти каждый на борту чувствовал хрупкость своей жизни, будто мир, в котором они жили до этого мгновения, вдруг рухнул под тяжестью реальности.
Мужчина в деловом костюме, до этого без устали стучавший по клавишам ноутбука, теперь сидел неподвижно, его глаза были сфокусированы на какой-то точке перед ним. Пожилая пара, держащаяся за руки, с неизбывным ужасом смотрела на террористов, словно молчаливо молясь
Взвизгнула бортпроводница, которую один из террористов схватил за волосы, сбив форменную пилотку, и потащил за занавеску. Посреди салона стояли двое, и у каждого в руке был пистолет. «Как они смогли пронести оружие на борт? – думал Одинцов. – Все современные средства безопасности практически исключали такую возможность. Кто-то оставил заранее в салоне во время подготовки самолета к полету? Или вместе с порционными обедами для пассажиров?» В салоне пахло гречневой кашей. Сейчас это было неважно. Об этом можно будет подумать потом, да и есть кому потом подумать об этом и выяснить, как в самолете оказалось оружие, а сейчас была ситуация, опасность для большого количества людей, и трагедию нужно было предотвратить. Было хорошо слышно, как за занавеской третий мужчина буквально кричит в телефонную трубку связи с экипажем:
– Самолет захвачен! Никто не пострадает, если вы откроете дверь. Не послушаетесь, и мы сейчас начнем резать вашу бортпроводницу на кусочки! Хотите слышать, как она будет кричать? Ну?
Девушка закричала, но, видимо, пока еще не от боли, а от страха. Наверняка ей сейчас приставили нож к горлу. Пилоты, конечно, откроют дверь и впустят в кабину террористов. Им пока ничего не угрожает, кто-то ведь должен вести самолет туда, куда захотят захватчики. Спасти самолет нельзя, пассажиров тоже. Террористы могут начать убивать пассажиров, а значит, дверь открыть придется. А дальше что? Самолет изменит курс, или бандиты свяжутся с властями и предъявят какие-то требования.
– Давай нападем! – громко зашептал в ухо Данила. – Ты левого, а я правого, а потом кинемся за занавеску к проводникам и «сделаем» третьего. Он и понять ничего не успеет, он же не видит оттуда салона.
– Заткнись и сиди смирно, – так же тихо со злостью прошептал Одинцов.
– Ты что? – удивился парень. – Тут ведь дел на пару секунд! Их же всего трое! Люди помогут. Тут ведь еще мужчины есть. Нам только начать, и нам помогут.
– Вдвоем мы быстро встать из кресел и напасть не сможем, – опустив лицо, чтобы не было видно его губ, быстро заговорил спецназовец. – Второй успеет выстрелить прежде, чем ты встанешь на ноги.
– А я не боюсь! – грозно прошептал парень. – А ты что? Струсил, что ли? А кто мне недавно говорил, что есть такая профессия…
– Идиот, кто же делает такое без подготовки, не оценив ситуацию, не поняв, что происходит? Их не трое, их человек восемь в салоне. Просто еще человек пять сидят наготове. На случай вот таких вот дурацких поступков пацанов.
– Откуда ты знаешь, что их восемь? – сразу сбавил тон Данила.
А Одинцов понял это. Почти сразу. Он вспомнил черноволосого мужчину в кожаной короткой куртке и молодого высокого светловолосого мужчину с напряженным лицом. Перед вылетом он обратил на обоих внимание еще в терминале. Светловолосый очень нервничал там и нервничает сейчас. Второй мужчина, в кожаной крутке, там буквально сверлил взглядом светловолосого. Смотрел на него, почти не отрываясь, но они больше часа не разговаривали и не подходили друг к другу. А сейчас они сидели рядом и после посадки даже разговаривали.