Боевой устав эльфа
Шрифт:
– Всего одна кордоба, сир, и проблема решена, – сообщил толстяк.
Фундис вновь попыталась возмутиться, но поперхнулась – комиссар небрежно извлек из кармана штанов шесть кордоб – две из них гривенниками и полтинниками – и отделил одну крупную золотую монету от внушительной кучки, едва поместившейся в широкую ладонь. Хозяин со смешком выхватил кордобу, коротко поклонился и был таков.
– Ты взломал мой походный сундук? – прошипела маджаи.
– Обижаешь, подруга. Заработал в шапито! Зак победил какого-то местного отморозка.
Фундис с неописуемым недоверием, разбавленным почтением, протянула руку и забрала у Стволова оставшиеся три золотых монеты.
– Две миски патиссонов, и после отбоя чтобы ждал меня в нашей комнате. Да прими ванну, а то провонял чем-то кислым, – поморщилась она и ушла инспектировать сложное армейское хозяйство.
Комиссар поглядел на остатки выигрыша в руке и почесал в затылке. Его вера в чудодейственные качества Цавовских овощей уже давно растворилась под жестоким давлением практики. Хоть Фундис и уверяла, что ее фаворит постепенно и решительно поправляется, сам он сдвигов не наблюдал. Видимо, процесс излечения шел в ментальной сфере, неощутимой для него.
– Бордель, бордель… – пробормотал Федор, припомнив речи Мастерицы Сострадания.
В подобных заведениях частенько предлагались сильные средства для слабых плотью клиентов. Можно было не сомневаться, что в Кор-Наргитте представлен абсолютно весь придуманный в Подтеменье ассортимент подобных снадобий. «Особая Звенящая» настойка все еще «позвякивала» в крови комиссара, подвигая к подвигам, а две кордобы мелочью – в кармане, поэтому он кликнул Люсьена и со словами «Она мне еще спасибо скажет» выдвинулся из постоялого двора.
Федор прошагал по широкой улице в сторону светящихся городских башен всего один квартал, словно сыч крутя головой в поисках красного фонаря, когда его нагнал уродливый карлик в узнаваемом наряде уличного мага – колпаке, расшитом алхимическими знаками и такой же накидке. То ли дроу, то ли хоббит, на вид было не понять. Он тащил небольшой заплечный мешок и громко выкрикивал наименования своих магических товаров и услуг, но при виде Люсьена осекся и восхищенно заохал.
– Отличный образец! Сир, почем продадите вашего гомункулуса?
– Двести кордоб, торг неуместен.
– М-м-м…
– И он выполняет только мои приказы.
– Умеете же вы торговаться, сир, – восхитился чародей. – Но я вижу, у вас немалые проблемы с интимным здоровьем… Приворотное заклятие довлеет над вами, лишая сил. И кошмары мучают.
Тут уже настал черед Федора глотать воздух в поисках слов.
– А я мог бы вам помочь. За определенную мзду, конечно.
Стволов сел на корточки и оказался вровень с прозорливым карликом.
– Гомункулус все равно не продается, – сказал он, уперев палец в живот коровичу. – Но есть две кордобы. Что предлагаешь?
– Любовный заговор на сутки. Ваш «хорхой» будет как кремень в любой момент, едва пожелаете. Крепкий сон без кошмаров
– Согласен, друг!
– Ну что за глупые люди… – поморщился колдун и махнул рукой, приглашая комиссара с гомункулусом следовать за собой. – Ведь еще полкордобы на испытательную деву потребуется. Ну да ладно, и полторы сгодится!
Для лечения от обессиливающего проклятия помимо снадобья и заговора требовалась «лучшая жрица любви» всего Подтеменья. И такие как раз были собраны в «веселом» доме буквально в полутора кварталах от места встречи Федора с чародеем-карликом!
Стволов был ослеплен сияющей перспективой провести эту ночь с Фундис как полагается настоящим любовникам. Ноги сами несли его по темным переулкам, и через несколько минут троица очутилась у дверей в заведение под ярко-розовым кристаллом. Оттуда доносилась протяжная «любовная» музыка вперемешку со взрывами визгливого хохота.
Федор пригнулся и вошел в бордель сразу за Люсьеном, который бдительно изучал окрестности в поисках угрозы.
– Надо выбрать красавицу, а потом я уже все сделаю, – заверил колдун.
– А если у меня уже есть своя красавица? – спросил комиссар. – Зачем проводить обряд здесь, в этом логове разврата?
– Таков порядок. Ты ведь должен убедиться, что моя магия работает, прежде чем заплатить полную сумму.
– И то верно, – кивнул Стволов.
Но с красавицами в заведении был явный напряг. Во-первых, бордель носил открытый садо-мазохистский уклон, а во-вторых, клиентура состояла почти целиком из престарелых эльфиек, падких на экзотические услады.
В углу играл юный эльф на кифаре. Над головами стлался сладковатый дым от курений.
– Мне стыдно за моих собратьев, сир, – поделился Люсьен с горечью в голосе. – Они могли бы служить в армии, а сидят на диванах как барышни.
Федор присмотрелся и понял, что три четверти всех «предложений» были гомункулусами обоего пола, разнообразной комплекции и размера. Красивые и уродливые, обнаженные и упакованные по горло в пышные одеяния. Еще между диванчиков прогуливалось несколько жутковатых орочих, хоббитш и один сиреневый тип, похожий на зомби. Федор вздрогнул и схватил чародея за воротник:
– Ты куда меня привел, сволочь? Кто я, по-твоему, извращенец?
– Тут и женщины есть, – заюлил тот. – Уже в комнатах дожидаются.
В этот момент плотная портьера на боковом ходе откинулась, и к экспедиционерам вышла сама мадам – сухонькая эльфийка в тяжелом платье.
– Опять наш Жрадк свою любовную магию кому-то всучил? – нахмурилась она при виде карлика. – Представляете, сир, позавчера его клиент мне всех свободных подопечных замучил, никак не мог свой пыл обуздать. Все деньги до последнего флорина спустил! И не стыдно тебе над туристами издеваться? Предупреждал бы их, что ли, о последствиях.