Боевые искусства Ветрогорья
Шрифт:
– Эти двое со мной! – веско сказал эквивал. – Имею допуск «Б» на провод и сопровождение в здание и из здания группы лиц численностью до пяти человек.
Хомовертушка холодно кивнул, убрал ногу, освободив проход, и через секунду беглецы оказались на улице.
Возле входа в управление, заметив трёх потенциальных клиентов, немедленно затормозил извозчик.
– Куда нужно ехать уважаемым господам? – осведомился он с елейной улыбкой. – На тройке, с ветерком!
Три хомоноида, запряжённые в повозку, шумно дышали. Видимо, ямщик только что гнал их на пределе
– Спасибо! Мы лучше пешком, – вежливо отказался Уиф.
– Ну, как хотите, – немного обиделся возница и, стегнув коренного в упряжке, умчался, подняв облако пыли.
– Может, на извозчике быстрее? – спросил Юр, с сожалением проводив взглядом тройку.
– Не будем внимания привлекать лишний раз, – возразил Уиф. – Вдруг осознанца снова начнёт ломать. Прямо в повозке. Лучше через Центральный парк срежем, там сейчас народу мало.
Они быстро перешли улицу, уступив дорогу паре хомонизированных экипажей, и вскоре оказались в парке. Там, в самом деле, было спокойно. Беглецы пошли пустынной аллеей, по обе стороны которой стояли статуи-хомоноиды в серебристых красивых одеяниях. Сейчас они неподвижны, зато вечером, когда служащие потянутся в парк, изваяния будут совершать красивые плавные танцевальные движения, развлекая публику.
Поскольку беглецы двигались быстрым шагом, да ещё и нервное напряжение сказалось, грузный Уиф вскоре выдохся. Он двинулся было к ближайшей лавочке, но там в полный голос трещал радио – потрёпанный хомоноид с чёткой дикцией.
– Хомонизация набирает обороты, – жизнерадостно возвестил радио, – всё больше и больше отраслей экономики хомонизируется. Вместо железных коробок с гайками, отравляющих воздух города, мы получили экологически чистый общественный хомотранспорт. Мы спасаем леса: на Новый год мы не рубим ёлки, а украшаем игрушками и гирляндами симпатичных хомоноидов. И деньги нам выдают не бездушные, часто ломающиеся и ошибающиеся банкоматы, а красивые живые устройства…
– Пойдём подальше! – брезгливо сморщился Уиф. – Тошнит от этой пропаганды!
Они пошли искать другую скамейку, где бы не слышался надоедливый голос хоморадио.
– Вместо мёртвых детских площадок – бойкие хомоноиды, умеющие развлекать наших детишек! – неслось им вслед. Радио всегда настроен так, чтобы регулировать громкость в зависимости от приближения или удаления слушателей. – Вместо безжизненных музыкальных центров – живые голоса комнатных исполнителей. Вместо бездыханных кофемашин – тёплое дыхание красивых хомокофеварок, подающих кофе прямо вам в постели. Разве это не прекрасно, уважаемые слушатели?!
Трясясь от ненависти и задыхаясь, Уиф, убегал от мерзкого голоса хомоноида-пропагандиста. Он заметил лавочку в дальнем углу аллеи, добежал до неё и рухнул чуть ли не плашмя на неё, пытаясь отдышаться. Юр и ДГ-29 пристроились рядом.
– Гадость какая! – трясясь от гнева и судорожно глотая воздух, вымолвил эквивал. – Промывка мозгов! У одних они на генном уровне промыты, – Он указал на осознанца, – другим хоморадио пытается впихать разную ересь! Не выйдет, господа хорошие!
Он погрозил кулаком
– Он ведь тоже человек! – Уиф указал на ДГ-29. – Такой же, как и мы с тобой, Юр!
– Я знаю, – Юр посмотрел на осознанца. – Хоть сразу и не скажешь…
– Мы просто к этому привыкли, друг мой, – Эквивал уже почти отдышался. – Привыкли, что нас с детства окружают хомоноиды. Мы относимся к ним, будто к обычным устройствам: питаем, чтобы лучше работали, или подпинываем, покупаем и продаём, выкидываем или утилизуем, если они сломались…
Осознанец медленно повернул голову к оратору, в его глазах, очищенных от хомоноидной пелены, мелькнула толика разума.
– Мы ведь убийцы, Юр, самые настоящие убийцы! – со слезой в голосе убеждал Уиф. – Сколько хомоноидов гибнет в школах, когда учителя демонстрируют ученикам закон всемирного тяготения! Бросают хомоноида с девятого этажа, а ученики вычисляют время его падения. «Пишите условие задачи: тело падает с высоты аш…» В хомотеатрах – сплошь жестокие постановки, где персонажей бьют и убивают. И никто не задумывается, что артистов-хомоноидов мучают и умертвляют по-настоящему! Привыкли! Нам нужен реализм. Публика с каждым спектаклем требует больше и больше реализма, крови и мучений.
Он невидящим взором окинул пруд, находящийся за кустами. Там рослый хомоноид-лодка вёз на спине толстую даму; скорость он набрал приличную: лодка плыл неплохим брассом. Потом что-то случилось, то ли хомоноид выдохся, то ли его недостаточно накормили с утра, скорость его снизилась, и он начал тонуть. Дама завопила дурным голосом, и спасатель, дежурящий на берегу, немедленно оседлал мощную спасательную хомошлюпку, тут же рванувшую на помощь утопающим быстрым кролем.
– Ты неплохой парень, Юр, – благосклонно посмотрел на юношу Уиф, – раз вступил в ряды эквивалов. Кроме нас больше никто в этом гнилом обществе не борется за права хомоноидов. И чем нас больше, тем мы быстрее добьёмся своего – уравнять в правах хомоустройства и людей. Хомонизация – зло, хуже древнего фашизма!
Даму тем временем вытащили из воды. Провинившаяся лодка тоже выползла на берег и села в сторонке, вобрав голову в плечи. Спасённая начала препираться со спасателем, тот извинялся за некачественный транспорт и обещал отремонтировать хомолодку в самое ближайшее время, чтобы не пострадали другие отдыхающие. Или утилизировать, если он не подлежит ремонту.
Сидящий до сих пор смирно осознанец вдруг издал протяжный стон и начал заваливаться набок. Уиф, мгновенно среагировав, вынул книгу и начал отчитку:
– «Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею…»
Осознанец пришёл в себя и почти затих. Но в это время по аллее верхом на статном вороном хомоноиде проезжала симпатичная девушка в костюме наездницы с хлыстом в руках. Возле лавочки с беглецами она резко тормознула, спешилась и ласково потрепала хомоноида по крупу.
– Молодые люди, можно отсюда к Южным воротам проехать? – спросила она, подозрительно стрельнув глазами в сторону ДГ-29, у которого в уголках рта блестела пена.