Боевые искусства Ветрогорья
Шрифт:
– Это хомоноиды-то живут духовно?! – возмутился Уиф.
– Конечно! Они не видят грязи, не чувствуют вони, не слышат ругани. У каждого из них в голове целая вселенная со своими законами. Вселенная, где он, если не бог, то занимает вполне достойное место. Они счастливее нас с тобой, Уиф, намного счастливее. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
– Сумасшедшие тоже счастливы, – возразил эквивал собеседнику, – только их лечат зачем-то.
Тот снисходительно посмотрел на Уифа, словно на неразумного малыша.
– Грёзы сумасшедших бесполезны для общества. Поэтому общество лечит психов, чтобы избавить их от грёз и вернуть к людям, чтобы они могли стать полноправными гражданами, приносящими
Неожиданно словоохотливый Алм побагровел:
– А вы, эквивалы – садисты! Вы вырываете их из мира грёз и тащите в реал. Нужен он им?! Нужны им наши цветочки, птички, запах свежескошенной травы? Не нужны! В их мирах цветы и птицы – самых фантастических форм и расцветок, которые вы даже вообразить не сможете. Что вы им можете предложить? Радость свободного труда? Чушь собачья! Это древние теоретики ратовали за сознательность работников. Труд должен быть подсознательным, идиоту понятно! Потому что это правильно: выполнять свою скучную рутинную работу бессознательно, автоматически, а голова при этом должна быть занята приятными мечтами. Таковых увещеваем и убеждаем господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб.
– Мечты могут не пересекаться с работой, – неуверенно и косноязычно возразил замороченный Уиф.
– Не могут! – отрезал контролёр и указал на хомовентилятор, исступлённо работающий опахалом: – Спроси его, хочет ли он махать целыми днями, находясь в здравом уме и сознании? Я за него отвечу: не хочет. Ни один осознанец не будет выполнять ту работу, которую он сейчас проделывает в бессознательном состоянии. Чем скучнее работа, тем ярче грёзы. Поэтому их и ломает, когда ты и тебе подобные правдоискатели и садисты выдёргивают их оттуда. Ты ведь хомопсихолог, Уиф, и прекрасно знаешь, сколько живут осознанцы. Года два-три, не больше. Вы, дураки, заставляете осознаться многоветвистых особей, считаете, что они обладают самым богатым воображением, которое якобы поможет им адаптироваться и стать людьми. А ведь происходит всё наоборот: их богатое воображение тянет назад, в путаницу из многочисленных воображаемых миров. А вы их туда не пускаете, и они умирают в мучительных ломках. И кто после этого убийцы?!
Он подошёл к двери в соседнюю комнату, распахнул её и пригласил Уифа пройти. Там находился большой стеклянный шкаф, битком набитый экспонатами – приборами разных эпох. Алм указал на тёмный плоский ящик:
– Знаешь, что это?
– Телевизор.
– Совершенно точно! Вот с этого ящика и началось разделение людей и хомоноидов. Ты прав, когда-то мы были одним целым человечеством. И большинство людей предпочитало свободное время тратить на пустое глазение в этот ящик. А по нему им показывались красивые картинки, из-за которых глазеющие тупели и деградировали. И, когда их жизнь заставляла отрываться от телевизора и тащиться на скучную бессмысленную работу, они продолжали грезить наяву. Эскапизм! Вся жизнь – сплошные грёзы. Они носили дерьмо, думая, что красиво и стильно одеваются. Они жрали химию, радуясь изобилию. Они читали макулатуру, мня себя культурными и начитанными. А это знаешь что?
– Компьютер.
– В яблочко! Этот ящик давал ещё больше. Он позволял погрузиться в совершенно фантастические миры, где люди могли забыть о серой повседневности. Там красивыми мирами можно управлять самим.
Уиф и без контролёра знал о печальной странице в истории человечества и о том, какую роль в ней сыграли телевидение и компьютеры. Более того, он мог бы дополнить рассказ Алма. Эквивал объяснил бы ему причины резкого оглупления большей части человечества. Люди теряли связь с реальным
Кроме этого, Уиф мог рассказать об интернете. Эта глобальная компьютерная сеть сыграла огромную роль в отупении людей. Терабайты бестолковых видеороликов и не менее бестолковых фото – ещё полбеды. Когда появилась Глопедия, которую мог править каждый желающий, а по сути, каждый неуч, люди ещё не догадывались о нависшей над ними беде. Находились весельчаки или идейные инфотеррористы, специально заносящие во всемирную библиотеку неверные и искажённые знания. Прежде чем эти сведения корректировались здравомыслящими людьми, тысячи и тысячи пользователей успевали прочесть и получить неверные знания, которые усваивались, тиражировались и затем передавались детям. А выросшие дети заново корректировали Глопедию, перечёркивая истинные знания и наполняя Сеть знаниями неверными, вдолбленными родителями. Постепенно субъективная реальность в головах людей начала превращаться в ошибочную, искажённую. Будто слово в древней игре в глухой телефон, что, проделав путь от ведущего до последнего игрока, превращалось зачастую совсем в другое.
А ещё он бы поведал о том, что телевизоры и компьютеры изменили мозг большинства людей. Он по-прежнему принимал зрительную, звуковую и осязательную информацию, но обрабатывал её по-другому. Как у шизофреников, смотрящих на дерево и видящих великана. Привыкший к грёзам мозг научился развлекать сам себя, и люди стали видеть вместо предметов и явлений реального мира чудеса иных миров, существующих в их головах. Реальность заменилась видимостью или кажимостью, говорят философы. Поэтому у людей с созданным природой центром развлечений в мозгу пропала потребность в телевидении и компьютерных играх, поскольку теперь они могли сами себя тешить миром иллюзий, эскапой. Именно такие люди положили начало хомоноидам.
Они вернулись назад в кабинет, где эквивал увидел накрытый для них столик. Симпатичный хомоноид девичьего обличья стоял в коленно-локтевой позе, и на стройной прямой спине красовалась бутылка коньяка и ваза с фруктами.
– Спроси эту хомоноидшу, станет ли она в сознании стоять полдня в столь неэстетичной позе! – хохотнул Алм.
Глаза столика – мутные, как у всех хомоноидов, а симпатичная мордашка сияла счастьем, непонятным для окружающих. Кем воображала себя девушка-хомостолик? Эльфийской принцессой? Кинозвездой? Знаменитой певицей? Контролёр подошёл ближе, налил две стопки коньяку и озабоченно попинал лодыжку столика.
– Ножка покосилась, – недовольно произнёс он. – Надо будет распорядиться, чтобы новый купили. А этот – в утиль. Не люблю хромоногую мебель.
Он протянул полную стопку хомопсихологу.
– Давай-ка, брат Уиф, выпьем за твоё здоровье! Никто не знает, где и когда тебе придётся пить коньяк следующий раз. Как говорится, судьба человека – от господа.
Они выпили. Алм заел спиртное долькой мандарина и изрёк:
– Вы, эквивалы, всё время ругаете наше общество. А ведь оно – гуманно.
– Гуманно?! – едва не подавился коньяком Уиф. – Это вы называете гуманизмом? Стоять на локтях и коленях – гуманизм?
– Конечно, гуманизм, – подтвердил контролёр. – Жаль, история не сохранилось имени изобретателя хомонизации. Но в своё время она спасла человечество.
Он подошёл к окну и раздёрнул шторы. Открылся замечательный вид на вечерний город. По улице, где находилось управление, скакали хомоэкипажи, а вдоль здания вытянулась живая изгородь из красивых рослых хомоноидов, стоявших цепочкой, взявшись за руки.