Бог из машины
Шрифт:
— Расскажи, что произошло, — только уверенности, что хочу знать, у меня нет.
Анька с другой стороны двери захлебывается плачем и смехом, как я вчера, переходит на вой. Так могла бы выть потерявшая стаю волчица или очнувшийся оборотень, загрызший кого-то из близких. Ассоциации мне не нравятся, остается надеяться, что так развлекается подсознание, а не начинает действовать интуиция.
Аня замолкает и наступает тишина.
Сижу, прислонившись спиной к двери на мерзком заплеванном полу, и чувствую, что произошло что-то непоправимое.
Пусть это будут выдумки, пусть Аньку бросит ее парень или ее кота задавит пьяный водитель. Дурно желать зла друзьям, но в стремлении обменять зло малое на большое — что плохого?
— Как ты там?
Она, Аннет, с другой стороны, я чувствую это, хотя не слышно ни дыхания, ни каких-либо звуков, доказывающих присутствие подруги.
— Я сожрала Славика, представляешь? — совершенно спокойно отвечает Анька.
Еще как представляю, подружка, еще как.
— Я его любила, — сознается она, — знаешь, плевать на все, но мне казалось, это настоящее. У меня ведь было много парней, но Славка — особенный, с ним хотелось прожить всю жизнь, и чтоб долго и счастливо, как в сказках.
От откровений остается горькое послевкусие, как от Русалочки Андерсена. Не выношу грустные истории, в этом смысле ужасы честнее, они не предполагают и не предлагают правильного и доброго завершения.
— Тогда зачем? — давлюсь словами.
— Не знаю. Я просто проснулась и увидела, как бьется синяя жилка у него на шее. От него так одуряющее пахло кровью, что я не удержалась, — несмотря на пережитое, в тоне чудится наслаждение.
Значит, не только оборотни, но и вампиры. И что самое примечательное, еще вчера один кровосос был вполне живым человеком и по совместительству моим другом.
— Впусти меня, — требую.
— Нет. Не хочу.
— Почему? Ты голодна? — в квартире упырь, а я жажду с ним пообщаться. Неужели последние события повлекли за собой необратимые изменения в моем мозгу?
— Иди, Славка, погуляй, это не твое дело и в сочувствии я не нуждаюсь, — обрезала Анька. Вот стерва.
Бью по железной двери ногой со всего размаху, пока не выскакивает соседка и не начинает орать о том, что у нее больной и маленький ребенок только что заснул, и что я «нехорошая гулящая девка».
Я посылаю ее к черту, она меня в ответ еще дальше. Переход на личности и маты чуть не заканчиваются дракой, но в коридор выглядывает упомянутый больной ребенок, мальчик лет девяти, и женщина успокаивается. В результате, тетка заявляет, что еще раз, и она вызовет милицию. Показываю ей средний палец, и мы расходимся с миром.
Что-то сегодня на меня все орут, что за день-то такой?
Анька, и не подумавшая влезть в скандал, презрительно замечает, что умнее быть надо.
— Слушай, а свет на тебя действует? — мне внезапно приходит в голову, что если оборотня удалось пристрелить обычными пулями, то для Ани все
— Заинтересовалась практической стороной дела? Молодец, — саркастично буркнули в ответ, — от света моя кожа покрывается волдырями, как я убедилась, по глупости открыв шторы, но ждать дальнейшего развития событий не стала, серебро не влияет — на мне сейчас серебряные сережки, с чесноком не экспериментировала. Что-то еще?
— А Славик… он мертв? — в конце концов, в желудок почти четыре литра крови всяко не поместится.
— Ратульская, ты совсем без тормозов, да? — взвизгивает Анька.
Не стоило спрашивать, но язык без костей, м-да.
— Нет, черт тебя дери, — зло заканчивает она, — он жив и сейчас слушает, как мы тут с тобой мило болтаем о его смерти.
— Извини, я не хотела.
И, все-таки, она выпила всю кровь или Слава умер по другой причине? Возможно из-за разодранной шеи или потери энергии…
— Свали, а? — тоскливо просит она, и я ухожу.
Все равно ничего не исправить, сочувствие неуместно и нелепо, это тебе не дружеская поддержка при окончании очередного романа или провале контрольной, это слишком личное и настоящее. Мне жаль, что ты выпила своего возлюбленного — даже не звучит…
Кажется, у меня только что умерла лучшая подруга.
Она умерла и ее даже нельзя похоронить.
У профессора дверь мне отрывает «зомби-оборотень», и я машинально бью его сумкой по голове. Мертвец не обращает на агрессию внимания, вежливо отступая в сторону.
Швейцар из него, признаться, вышел жуткий, если бы голос профа не донесся из глубины квартиры, решила бы, что мертвец старика сожрал и теперь поджидает новые жертвы.
— Добрый день, — проф занят: он сидит за компьютером, что-то увлеченно выискивая, — решили оставить усопшего себе?
С профессора бы сталось…
— Мне давно нужен был помощник, — невинно замечает профессор, красноватые отблески с экрана танцуют на стеклах песне, придавая старику демонический вид, — по хозяйству и прочее.
Проф ненормальный, не удивлюсь, если он начнет проводить над оживленным оборотнем эксперименты. На ум приходит доктор Фауст, не хватает только Мефистофеля.
Вдруг это проф во все виноват, он заключил сделку с дьяволом и тот превратил наш город в филиал Лысой горы? Догадка безумная, но не безумней действительности.
— Кстати, вчерашний случай не единичный, вот посмотри, что выложили в Ютубе, — отодвигается от стола, открывая обзор, старик. Гуль застыл соляным столбом сзади, заставляя нервничать.
— Ну, что стоишь, принеси гостье чаю с шоколадкой, — прикрикнул старик, — а ты садись, давай.
На клипе несколько обывателей стали свидетелями буйства на кладбище: покойники решили, что лежать смирно в могилах слишком скучно и благополучно отрылись.
А вот и зомби.
— Владивосток, — констатировал проф.