«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
Как раз на этой возвышенной мысли даму прервали. Нет, никто бы не решился потревожить ее высочество накануне свадьбы. И стучали вовсе не в дверь. А в окно. Ничего странного в этом бы не было, если бы спальня не располагалась на третьем этаже. Стук повторился. Принцесса встала и отложила книгу.
— Карл! — верный охранник боком вошел в комнату, сжимая кинжал.
— Я открою, — бросила Агнеса, беря пистолет. Карл укоризненно покачал головой, но встал с другой стороны. Окно распахнулось.
Граф де Лош увидел даму, целящуюся из пистолета
— Боже!
Офицер мгновенно метнулся вперед, удерживая его за плечи.
— Кто вы? — резко произнесла дама.
— Я… Жорж де Лош, ваш жених, — сбивчиво произнес граф. — Я могу войти?
— Нет, лезьте обратно, — Агнеса просто растерялась. Такой… наглости… нет, сумасшествия… она не ждала. В окно к ней женихи пока не лазили.
— Не могу… вверху парапет, а веревка короткая, — обиделся граф и чихнул.
— Отпустить его, фройлен? — бесстрастно осведомился телохранитель. Слова офицера вывели даму из оцепенения.
— Ты что, с ума сошел! — возмутилась невеста, осознав вдруг, что может в очередной раз овдоветь, так и не став женою. — Помоги ему влезть!
— Цветы!.. — радостно воскликнула Агнеса, роняя пистолет и хватая мокрый куст, занесенный в комнату вместе с графом. Пистолет выстрелил. Шевалье Жорж-Мишель вздрогнул и вновь чихнул. Таким идиотом он себя чувствовал второй раз в жизни. Тогда он тоже пытался влезть в окно.
— Ой, вы же совсем промокли, — Агнеса бережно уложила мокрые ветки в кресло и резко дернула пуговицу дублета. — Карл, помоги сейчас же… А то он простудится… Сырой…
Несколько минут спустя граф с удивлением обнаружил на себе лишь роб принцессы Релинген.
— Вы сумасшедший! — восхищенно произнесла она, оглядывая дело рук своих — на полу лежала куча одежды, рядом кинжал и пистолет, в кресле — охапка цветов.
— Сейчас же ложитесь под одеяло! — скомандовала дама.
— Но… — попытался что-то сказать шевалье.
— Сейчас я вам вина дам — горячего, — принцесса подошла к жаровне и сняла с нее серебряный кувшинчик. — Иди, Карл, — распорядилась она, переливая горячий напиток в серебряный же кубок. — Вот, — с гордостью произнесла Агнеса. — А то заболеете, будете завтра на меня чихать.
Мысли о том, что жених, рискуя жизнью под проливным дождем, принес ей цветы, что этот настоящий мужчина, ничуть не похожий на сумасшедшего Карлоса, пьяного Иоганна-Бурхарда или надутого Гиза, станет завтра ее мужем, опьяняли Агнесу не хуже бокала вина.
В голове графа зашумело. Как зачарованный шевалье Жорж-Мишель наблюдал, как его невеста ставит кубок и забирается под одеяло.
— А… — протянул он.
— Что? — удивилась дама. — Не могу же я отправить вас на пол… вас и так теперь отогревать придется, — с упреком добавила она, придвигаясь ближе.
— Что это? — граф де Лош неожиданно почувствовал под рукой что-то жесткое.
— Это, — дама смущенно замолчала, — моя кукла… вы смеяться будете?
— Нет,
— Угу, — ответила принцесса, сталкивая игрушку вниз.
«Действительно, кукол любит», — подумал граф, не ощущая более под рукой ничего жесткого и холодного.
Глава 20
Утро вечера мудренее
Когда ближе к полуночи кардинал Лотарингский явился в комнату племянника, дабы принять его исповедь, комната была пуста. То есть, не совсем. На полу спальни валялся запыленный плащ графа, на стене весела его шпага, шляпа жениха тщетно пыталась прикрыть кровать, должно быть, вместо Бог весть куда подевавшихся простыней. Самого племянника кардинал Лотарингский обнаружить не смог.
Надо признать, Шарль де Лоррен произвел самые тщательные розыски. Прежде всего его преосвященство заглянул за ширму, затем внимательно осмотрел полог кровати, наконец, совершенно потеряв голову, заглянул подкровать. Жоржа-Мишеля не было даже там. Мысленно повторяя отборные ругательства, более приставшие пьяным рейтарам чем князю церкви, кардинал принялся осматривать увесившие стены шпалеры, — не скрывается ли где-нибудь под ними потайной ход, весьма некстати обнаруженный племянником? — однако и эта надежда оказалась тщетной. Об окне достойный прелат вспомнил только через час напряженных поисков.
Осмотр окна также не помог его преосвященству. Никакой веревки или иных следов строптивца Шарль де Лоррен не нашел, а посмотреть из окна налево — не догадался. По мнению его преосвященства, парапет под окном мог послужить разве что кошке, но никак не совершеннолетнему шевалье, и этот вывод доказывал, что кардинал не в силах был даже вообразить, на что способен человек, спасающийся от цепей Гименея.
Прелат утомленно опустился на табурет и задумался. Поверить, будто племянник мог сбежать из тщательно охраняемой комнаты, не оставив при этом следов и бросив оружие, было немыслимо. Гораздо более вероятным было предположение, будто князь-архиепископ, недовольный вызывающим поведением графа, решил поместить его в более надежное убежище, чем спальня, в убежище, расположенное где-нибудь в подвале замка, с крохотным оконцем под потолком и обшитой железом дверью.
Подобное обращение с племянником не могло радовать кардинала Лотарингского. Каких-нибудь полгода назад Шарль де Лоррен даже в страшном сне не смог бы вообразить, что Лодвейк способен на столь суровый поступок. К сожалению, за последние месяцы в Релингене произошло так много событий, что кардинал поостерегся высказывать архиепископу какое-либо неудовольствие. Вместо этого его преосвященство постарался как можно деликатнее выяснить у дальнего родственника и почти что друга, куда тот поместил его племянника, ибо необходимость принять исповедь у счастливого жениха настоятельно требует его встречи с графом.