«Бог, король и дамы!»

Белова Юлия Рудольфовна

Граф де Лош пребывал в понятном заблуждении. Молодости свойственно ошибаться и шевалье Жорж-Мишель, охваченный общим идиллическим настроением двора, изрядно приукрашивал мысли кузена. Вновь и вновь воскрешая в памяти события утра, Генрих де Гиз восхищался собственной предусмотрительностью, не позволившей ему жениться на Аньес и тем самым загубить себя и свою будущность.

Аньес Релинген, королева Франции, Генрих де Гиз, муж Марго… Молодой человек ничуть не сомневался, что через год Аньес подарит Франции дофина, а затем он как отец… то бишь как дядя младенца-короля получит свое законное регентство.

Королева-мать Агнеса фон Релинген, регент Генрих де Гиз — это звучало гораздо лучше и гораздо величественнее,

чем Генрих де Гиз, муж мелкой фламандской принцессы, и Аньес Релинген, жена герцога де Гиза.

Лишь одна мысль омрачала грезы юноши. В блистательном будущем, разворачивающимся перед его мысленным взором, он не в силах был отыскать никакого, даже самого скромного местечка для кузена Жоржа. «Бедный Жорж», — с некоторой грустью вздыхал Анри. — «Тебе не повезло», когда неожиданно понял, что воспоминания о родственнике и друге юности всегда будут окрашены для него в самые светлые и радостные тона.

— Ну что ж, — бодро произнес Гиз, отбирая у Генриха де Валуа кубок, делая добрый глоток и обещая себе почтить память кузена строительством роскошной часовни и сочинением эпитафии. — Пора собираться.

Прощание с кузеном Гизом еще больше убедило Жоржа-Мишеля, что блуасский замок превратился в Аркадию. Шевалье неторопливо шел по коридору, ощущая себя литературным персонажем, по воле взбалмошных авторов угодившим ко двору. Жорж-Мишель никогда не питал особого пристрастия к романам, однако временами они его изрядно забавляли. Великодушные короли, добродетельные дамы, благородные рыцари — молодой человек еще ни разу не смог удержаться от смеха, читая всю эту возвышенную галиматью. Более того, чем серьезнее становились авторы, тем больше веселья это доставляло графу. Временами его так и подмывало взять наивных писак за руки и показать им не выдуманный, а самый что ни на есть настоящий двор, но — увы! — подобное желание было не так-то просто осуществить. По некоторым причинам господа-сочинители упорно скрывали свои имена под длинными и звучными псевдонимами. Как полагал шевалье Жорж-Мишель, причин для подобной скрытности было две. В одном случае знатные авторы стыдились выдавать невежественной толпе свои прославленные в веках имена, искренне полагая сочинительство недостойной забавой. В другом — бедные простолюдины не на шутку боялись оскорбить вельможных читателей своими пошлыми простонародными именами и грязными руками. Самым же забавным с точки зрения шевалье было, однако не это, а то, что и первые и вторые сочиняли одно и то же. После описания сказочной идиллии при сказочно неправдоподобном дворе ошалевшие авторы не находили ничего лучшего, как бросить героев во все мыслимые и немыслимые приключения, провести их через огонь, воду, медные трубы и зубы дракона, как минимум угрожая женитьбой на злобной беззубой старухе, а как максимум — заточением в подземном каземате и неправым судом. И еще одно обстоятельство неизменно поражало графа де Лош. Все эти приключения и злоключения героев, разворачивавшиеся в десяти-пятнадцати книгах требовались авторам лишь для того, чтобы в конце концов важно заявить, что герой воссоединился с героиней, они жили долго и счастливо и умерли в один день.

Вообще то Жорж де Лош искренне сомневался, что после двадцати лет забот и тревог несчастные герои смогут провести оставшиеся им пятьдесят лет жизни в тиши и покое. Хотя бы потому, что столько не живут, — с неизменной улыбкой добавлял граф. Не меньшее сомнение вызывала у него и радостная перспектива смерти супругов в один день. Шевалье никак не мог понять, за что авторы столь сурово карают детей героев. Правда, спрашивать авторов «за что?» и «почему?» казалось Жоржу-Мишелю столь же бессмысленным, как вопрошать ветер, зачем он раскачивает деревья или опрокидывает на море корабли.

Так что, почувствовав себя в роли литературного

персонажа, Жорж де Лош молил Всевышнего лишь о том, чтобы идиллия продолжалась как можно дольше, а приключения начинались как можно позже. Но не успел шевалье произнести свою пламенную молитву, как чья-то безжалостная рука вырвала графа из мира грез и тогда действительность показалась ему еще непригляднее, чем была на самом деле.

— Ну и хватка у вас, Гаспар, — проворчал шевалье, обнаружив себя в каком-то темном закутке, более всего напоминающем кладовую.

— Вы тоже весьма лихо размахивали кинжалом, — шепотом парировал капитан королевской стражи и оглянулся.

— А что случилось? — в свою очередь понизил голос граф де Лош и с недоумением осмотрелся. Закуток был столь мал, что никакой злоумышленник не смог бы здесь прятаться.

— Странный вопрос, — по-прежнему мрачно отозвался барон. — Скажите, Жорж, откровенно, вам очень хочется попасть на завтрашнюю охоту?

— Совсем не хочется, — с требуемой откровенностью сообщил Жорж-Мишель.

— Прекрасно! — кивнул Нанси. — В таком случае немедленно садитесь в седло и скачите в Бар-сюр-Орнен.

— Но я не могу оставить жену…

Господин де Нанси недобро рассмеялся. Смех прозвучал тихо и в силу этого особенно неприятно.

— Ваша жена прекрасно может о себе позаботиться. В отличие от вас. Неужели вы не понимаете, Жорж? Для вашей жены вы уже не существуете. Для нее вы даже не препятствие, даже не труп… В конце концов о труп можно споткнуться, его можно оплакать, над ним можно поклясться отомстить или просто порадоваться его безобидному виду. Нет, Жорж, вы — призрак, тень, вас уже нет. Придворные боятся вас замечать… здороваться с вами… даже смотреть на вас. Скажите, разве сегодня вы смогли обменяться с кем-либо хоть словечком?

Жорж-Мишель озадаченно потер лоб.

— Конечно, я виделся с Генрихами.

— Они не в счет, — отмахнулся барон, — они ваши родственники. Но, кстати, вы знаете, где они сейчас?

— Должно быть, на дороге в армию, — с сожалением сообщил шевалье.

— Вот именно, Жорж. Изо всех сил торопятся уехать отсюда, как можно дальше, и стараются сохранить о вас самые теплые воспоминания.

— Да что с вами, Гаспар?! — в недоумении воскликнул Жорж-Мишель. — Сегодня вы обо всех говорите дурно.

— Со мной все в порядке, если не считать вот этой царапины от вашего кинжала. А так — все просто замечательно. Послезавтра у нас появится королева. Зовут ее Аньес д'Агно [8] , принцесса Релинген. В первом браке она была замужем за доном Карлосом, во втором — за неким графом де Лош… простите, еще и де Бар, весьма недалеким молодым человеком, коль скоро он не нашел ничего лучшего, чем свернуть себе шею на охоте!

— Гаспар, я…

— Нет-нет, я еще не закончил. Эта юная дама имеет весьма разносторонние интересы, так что вскоре нас ждут приятные развлечения. Один день травля кабана, другой — аутодафе. Потом опять травля и опять аутодафе.

8

Французское произношение имени Хагенау.

— Вы говорите о моей жене, — сухо заметил граф де Лош.

— А разве она вам жена, Жорж? — быстро возразил капитан. — Послушайте, я хорошо вас знаю, и если ваше место в супружеской постели занял какой-то щенок… Прекрати, Жорж, — перехватил руку графа барон де Нанси, — лекарство может быть горьким, но оно необходимо. Так вот, у меня есть все основания сомневаться, что эта дама твоя жена не только по названию, но и по сути.

— Вы оскорбляете меня, капитан.

— Я пытаюсь тебя спасти, болван. И, между прочим, я не на шутку рискую, просто разговаривая с тобой…