Бог моря на востоке, океан на западе

Оно Фуюми

Если его запечатать, то же произойдёт с магическими способностями, которые им обусловлены, как и в случае с рогом Рокуты.

– Если она разрежет свою нить, ребёнок будет обезглавлен. Если разорвать нить ребёнка, то же самое произойдёт с ней. Как и с нитью Рокуты. Допускаю, что в отличие от жреца, она, возможно, не отсечёт голову кирину. Но я уверен, это весьма болезненно… хотя бы просто разрубить рог.

– Понял.

– Снаружи камера обвита нитями, которые разорвутся, если ты попытаешься сбежать.

– В таком случае страшные вещи произойдут с Риби и ребёнком.

–

Именно.

– Но когда всё закончится, ты вернёшь этого ребёнка?

– Конечно.

– Ты хорошо осведомлён о киринах.

Обычному человеку ничего известно о роге кирина.

– При помощи РОКУТЫ… То есть Большого. Оказывается, йома схожи с божественными тварями сильнее, чем можно предполагать.

– Мои сиреи всегда держат такие знания при себе.

– Как и Большой. Но когда ты близок с йома, тебе известны все любопытные подробности.

– О.

Коя взял ребёнка и передал его Риби.

– Я оставлю её на твоё попечение. Присмотри за ней. Я прослежу за тем, чтобы вам предоставили всё необходимое.

– Ты – чудовище, – с ненавистью выплюнула Риби.

Коя лишь улыбнулся:

– Если вам что-нибудь ещё понадобится, просто дайте мне знать.

Риби ничего не ответила, только с презрением посмотрела на него. Коя не обратил на это внимания и перевёл взгляд на Рокуту.

– Мы с Риби будем хорошо себя вести. Но могу я рассчитывать, что мы будем видеться с тобой время от времени?

– Естественно. Я буду тебя проведывать.

Рокута кивнул:

– Я предпочёл бы встретиться при других обстоятельствах.

– Как и я, Рокута.

Глава 13

– Тайхо, ты в порядке? – спросила Риби.

Рокута мельком улыбнулся:

– Я в порядке, в порядке. Если говорить о тюрьмах, то это место вовсе не так уж плохо. Здесь лучше, чем я мог представить себе.

Осмотрев помещение, ему стало интересно, для чего изначально оно было предназначено. Комната не была просторной, но и не напоминала тюремную камеру. Казалось, что её высекли из белого камня. Позади в углу стояла кровать. Тахта находилась в другой части комнаты, отделённой ширмами.

В другом углу размещались колодец и раковина, а также набор столовых принадлежностей. Глядя на высокий потолок едва не возникало головокружение… Наверху из камня был вырезан световой люк. Что, очевидно, позволяло солнечному свету проникать сюда в дневное время.

Рокута спросил с улыбкой:

– Риби, ты можешь присматривать за ребёнком?

Риби немного покраснела:

– Хотела бы я знать. Это не одно из моих сильных качеств.

– У тебя нет детей?

– Много лет назад у меня были муж и ребёнок. Но наши пути разошлись, когда меня назначили министром. Это случилось во времена правления предыдущего императора, так что прошло немало времени.

– А почему вас обоих не внесли в регистр бессмертных?

– Мой муж от этого отказался.

– Понятно…

Для императорских и провинциальных служащих, становивших жрецами, подобные расставания были неизбежны. Близкие члены семьи могли быть внесены

в регистр, но родственники со стороны мужа и жены, а также дальняя родня исключались. И хотя они могли рассчитывать на привилегии в случае будущих назначений, для жрецов простое течение времени означало, что они лишатся многих друзей и близких за это время.

– Что с твоими подчинёнными?

Императорского наместника обычно сопровождали несколько личных помощников и слуг.

– Полагаю, что их взяли под стражу. Я не слышала о том, чтобы кого-то казнили, поэтому надеюсь, что они под домашним арестом, и им ничего не угрожает. Остальные императорские представители, должно быть, в таком же положении.

– Рад это слышать.

Шесть императорских чиновников были направлены в качестве наместников, чтобы консультировать провинциальных лордов и премьер-министров. Их работа заключалась в том, чтобы вернуть провинциальных лордов на верный путь, известить о работе новой системы управления и исправлять любые подущенные ими ошибки. Но поскольку они главным образом имели дело с кучкой трусливых стариков, то хорошего было мало… или, откровенно говоря, эти усилия приносили больше вреда, чем пользы.

Вот почему Эн стало неуправляемым.

– Как у тебя дела, Риби? С тобой ничего плохого не случилось?

Её лицо стало тревожным:

– Думаю, я могу назвать себя удачливой в этом отношении. Ацую не так далеко ушёл от истинного пути.

– Причём здесь Ацую? Что с провинциальным лордом?

– Я слышала, что провинциальный лорд болен. Он затворился в замке и не появляется на людях, оставив все дела Ацую.

Риби убаюкивала в руках ребёнка. С тех пор как малышку вытащили из клюва йома, она крепко спала.

– По слухам, которые ходят среди министерских служащих, он потерял рассудок и не может исполнять своих обязанностей. Раньше он жил в постоянном страхе из-за императора Кёо. Даже сейчас, несмотря на все заверения, он отказывается и шагу ступить из внутреннего дворца. И всё же наступали моменты, когда к нему возвращалось здравомыслие, и он созывал министров и издавал указы. Но его состояние с тех пор только ухудшилось. Он убеждён, что его служащие – убийцы, подосланные императором Кёо. Ацую ничего оставалось, кроме как вмешаться, чтобы предотвратить падение провинции.

– Эх.

– Так и есть. Никогда бы не подумала, что Ацую прибегнет к столь вопиющим мерам. Он не лишился рассудительности, так что, должно быть, это в интересах его подданных.

– Ганбоку, несомненно, процветает. Я был удивлён, увидев, насколько великолепен этот город.

– Ацую – способный руководитель. Он проделал хорошую работу в ограничивающих его условиях, не имея реальной власти.

– Это Сёрью виноват. Он отлынивает от своих обязанностей.

– Ты ведь это не серьёзно… – сказала Риби с тревогой на лице. – Он смотрит на мир глазами императора, а не одного из нас. Неспособный понять ход мыслей императора, Ацую проявил нетерпение и повёл себя опрометчиво. Чиновники и простые люди его любят и уважают, но боюсь, что всеобщее поклонение вскружило ему голову.