Бог неудачников
Шрифт:
Однако вернемся к нашим баранам. Точнее, к одному из них, сидящему на своем продавленном диване с трубкой возле уха и внимающему льющимся из нее сладким речам в смутном ожидании подвоха. А оно, надо сказать, оправдалось – минут этак через десять, когда у Кирилла иссяк запас славословий.
– Поздравляю вас, Петр, мы уже запустили ваш роман в работу, – объявил мой издатель, – а пока нужно позаботиться о рекламе. В этой связи… Как вы посмотрите на то, чтобы принять участие в программе «Миг удачи», которую ведет Андрей Захаров?
– Что-о?.. – Я чуть с дивана не свалился. Да более дрянной
– Согласен, публика там собирается не самая интеллектуальная. Но зато передача идет в прайм-тайм, и смотрит ее полстраны. – Молниеносно упредил растущее во мне негодование мой сладкоречивый издатель-искуситель. – И вообще, взгляните на это проще – как на рутинную обязанность. Как на бремя славы, в конце концов. – Эта незамысловатая острота вызвала у моего невидимого визави приступ веселья, и я снова услышал его демоническое «кха-кха-кха». – Тем более что в договоре есть пункт об участии автора в рекламной кампании его произведения.
Ну вот, так я и знал! Опять договор! И, главное, в этот раз я честно пытался его изучить, да что толку? А ведь в нем наверняка есть и другие пункты, которые могут выйти мне боком. Что еще я обязан сделать по этому договору? Душу дьяволу продать? Так я ее уже продал! Причем два раза, если кто забыл! А деньги пропил!
Злющий-презлющий поплелся я к Славке – разбираться. Ладно я, а он-то куда смотрел?
– Ну да, был там такой пункт, и что теперь? – сверкнул он очками, на секунду оторвавшись от компа.
– А то, что мне теперь нужно тащиться к Захарову на «Миг удачи»!
– Опа, в ящик! – Одобрительно цокнул языком Славка. – Классно!
– Да-а? А ты хоть раз этот «Миг удачи» видел?
На что мой квартирант спокойно отозвался:
– Ты же знаешь, я вообще телик не смотрю. И потом, какая тебя разница? Это же в рекламных целях.
– А по-твоему, позориться в рекламных целях – это почетно? – Я все больше распалялся. А что мне еще оставалось?
Однако Славке моя задрипанная честь, судя по всему, была ничуть не дорога.
– Слушай, что тебе надо? – довольно гнусненько огрызнулся он. – Я-то тут вообще при чем? Не хочешь публичности, не надо было роман свой писать! А если б меня лично позвали мою работу прорекламировать, то я бы хоть на «Спокойной ночи, малыши» пошел! Даже не пошел, а побежал! Но меня никуда не зовут, потому что наука в этой стране никому не нужна. А твой роман, Сапрыкин, нужен. Поэтому радуйся и не мешай мне работать!
–То есть, ты считаешь, что мой роман – дерьмо? – уточнил я зловещим тоном. Собственно, я и сам так считал еще пять минут назад, а сейчас готов был вцепиться Славке в глотку.
Псина – а она всегда меня сопровождала в ходе моих визитов к Славке, – тут же уловила мой воинственный настрой и тихо рыкнула в знак солидарности. Дескать, я с тобой.
– Да ничего я не считаю! – выпалил, полуобернувшись, Славка. – Тем более что я его в глаза не видел. А договор читал уже после того, как ты под ним свой драгоценный автограф поставил! Так чего ты теперь от меня хочешь? И… Вообще, убери свою собаку! Ты ей даже лапы не моешь!
– Да они у нее почище, чем у тебя! – за Псину я обиделся даже больше, чем
Псина, видимо, думала так же, а потому громко залаяла на Славку. Мне даже пришлось ее придержать на всякий случай. А Славка, который наверняка был под сильным впечатлением от недавней стычки с Гандзей, нервно дернулся и мстительно пообещал:
– Ладно-ладно, попросишь ты у меня колбасы…
Что там ни говори, а портить отношения между Славкой и Псиной было не в моих интересах, ведь периодически я ее с ним оставлял. Поэтому я окликнул свою хвостатую подружку:
– Пойдем отсюда, Псина! Нас здесь не любят.
Правда, напоследок позволил себе хлопнуть дверью. По крайней мере, на это я как законный хозяин еще имею право!
Так и не получив от своего неблагодарного квартиранта столь необходимого мне сочувствия, я хотел было поискать его у Сереги, но вовремя одумался. Ибо, как свидетельствует мой прежний опыт, дело это абсолютно безнадежное. Во всяком случае, до сих пор традиционное Серегино «участие» в моих невзгодах сводилось к следующей формуле. Первое: Серега объявляет, что случившееся со мной – кошмар, ужас и катастрофа. Второе: делает вывод, что все это – закономерное следствие моего же идиотизма. И, наконец, третье: сообщает, что с 99 процентами известных ему гомо сапиенсов подобное ни стряслось бы ни при каких обстоятельствах. Стоит ли удивляться, что я давно уже ни на что ему не жалуюсь. Притом что сам Серега себя такого удовольствия не лишает, и я вынужден выслушивать его стенания по всяческим поводам, а их у него воз и немаленькая тележка. Конечно, это несправедливо, но куда деваться? Ведь Серега – единственный мой друг-единомышленник с тех пор, как Вэл лежит утыканный проводками, а остальных рассеяло время.
Короче, я предпочел страдать лежа на диване, однако процесс этот был прерван в самом начале. Очередным телефонным звонком, причем с незнакомого мне номера. Проигнорировав вызов, я повернулся на другой бок, но через десять минут звонок повторился. Ну и наглость! Даже пострадать спокойно не дадут!
– Кто там еще? – недовольно рявкнул я в трубку.
– Я говорю с Петром Сапрыкиным? – Ничуть не смутился глуховатый женский голос.
– Допустим!
– Это Зоя Трубицына – ассистент режиссера программы «Миг удачи». Завтра запись эфира, начало в 12. Теперь, что касается одежды: нельзя одевать белое, черное, в полоску, в клетку и в горошек, остальное можно. Когда приедете, позвоните мне, я вас встречу.
Протараторила и отключилась, я даже не успел спросить, чем ей так горошек не угодил. Только потом я сообразил, что теледевица говорила о моем участии в передаче, как о чем-то окончательно и бесповоротно решенном, даже не поинтересовавшись моим мнением. Наверное, это Кирилл ее уверил, что с моей стороны никаких возражений не будет. А может, она считает, что все мечтают сняться в их низкопробном балагане. С этой мыслью я уже вознамерился, было, ей перезвонить и высказать все, что я на этот счет думаю. Но потом здраво рассудил, что эта Зоя всего лишь мелкая пешка, и если уж высказывать свое «фи», то – Захарову. И желательно с глазу на глаз. Тут-то в моей голове и созрел гениальный план. Во всяком случае, так мне тогда показалось.