Бог никогда не моргает
Шрифт:
Супруги могут почерпнуть терпение в псалме 140: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих».
Теперь мой день начинается с Псалтыри и ею же заканчивается.
Меня тянет в монастыри, где псалмы, как пульс, отдаются во всех поющих. Монахини в Горном монастыре святого Бенедикта в Эри, штат Пенсильвания, каждый день начинают с одного и того же псалма: «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне». Монахи-трапписты Гефсиманского аббатства заканчивают
Иногда псалмы находят меня. Однажды я вошла в ресторан, где компания людей молилась перед завтраком. На мольберте у дверей кто-то анатомировал псалом 45 до самой его маленькой и глубинной сердцевины. Осталась только квинтэссенция любой молитвы:
«Остановитесь и познайте, что Я есть Бог».
«Остановитесь и познайте, что Я есть».
«Остановитесь и познайте».
«Остановитесь».
УРОК 39
Выходи прогуляться каждый день: чудеса ждут, чтобы ты их обнаружил
Однажды утром в сентябрьский вторник я устроила себе долгую прогулку Когда вернулась, мир изменился навсегда, по крайней мере, мне так показалось.
На автоответчике мигало шесть сообщений. Я включила первое и услышала искаженный горем голос мужа, просившего меня позвонить как можно быстрее. Я решила, что у него умер кто-то из родных. Остальные звонки были от родственников, они говорили, что на Америку напали. Последнее сообщение было от сестры из Нью-Йорка. Сестра сказала, что они с мужем и моим крестником в порядке, сидят в своей бруклинской квартире и смотрят, как пламя пожирает Миро вой торговый центр.
Я включила телевизор. Башни горели. Башни падали. Башен больше нет. Люди спасались бегством, как в фильме про Годзиллу. Машины плавились. Спасатели пробирались под каскадом падающих камней. Дым скрыл силуэт Манхэттена. Статуя Свободы казалась маленькой и тщедушной, словно она держала в руке белый флаг сдачи вместо смелого факела независимости.
Целыми днями я сидела перед телевизором и раз за разом пересматривала запись теракта, будто что-то изменится и башни прекратят свое короткое падение.
Несколько недель все казалось не таким, как прежде. Я даже не могла пойти на прогулку. Я боялась сделать то, что делала в тот вторник, когда мир сошел с ума. Это было глупо, но я боялась, что если отправлюсь гулять, то нарушу хрупкое равновесие жизни, и дома меня будут ждать такого же рода жуткие сообщения.
Когда я наконец осмелилась высунуть нос наружу, было такое ощущение, что мир выправился, вернулся на круги своя. Я гуляла по одному из кливлендских метропарков и смотрела на листья. Они все так же беззаботно
Листья не знали, что все изменилось одиннадцатого сентября. Ветер нес их быстро и низко, их стайки бросались врассыпную, как веселые школьники на перемену. Когда ветер дул сильно и высоко, листья падали, словно конфетти на лесной ковер под каждым деревом. Когда ветер был нежен, как шепот, одиночные листья делали кульбиты, сальто назад и тройные аксели.
В лесах Америка не подвергалась нападениям террористов, не воевала, не боялась сибирской язвы, не ликовала от возрожденного патриотизма. Сражения тут шли только между белками за драгоценные желуди. Испачкаться здесь можно, только если коснешься листвы или вступишь в конские яблоки — никакой заразы. Только крупные алые ягоды и дерн, покрытый белыми семенами с крылышками, которые кружат на фоне чистого синего неба, окрашены здесь красным, белым и синим.
В стане лесов жизнь все уступала смерти, чтобы дать дорогу новой жизни. Цикл повторялся без перерыва. Природа стойкая и долговечная! Она напоминает, что мы точно такие же.
Гонри Дэвид Торо писал об отшельничестве в лесу, потому что не хотел жить в спешке, не хотел смириться. Его слова несли новый смысл. Я вернулась в леса, потому что не хотела смириться, не хотела бояться сибирской язвы, злиться на террористов, отчаиваться из-за изуродованной экономики. Я отправилась в леса, потому что гулять одной в бору было не так страшно, как сидеть за столом и вскрывать конверты или включать телевизор и слушать экспертов.
В любой ситуации, если хочешь сбежать от всего этого безумия, личного или мирового, отлепись от телевизора, обуй кроссовки и иди прогуляйся.
Для тебя всегда найдется какой-нибудь сюрприз. Во время одной восьмикилометровой прогулки я видела мужчину, который пытался сфотографировать своего пса, ирландскую борзую-волкодава, на фоне водопада. Собака была слишком послушна, поэтому ничего не получалось. Каждый раз, когда фотограф называл имя любимца, чтобы заставить его посмотреть вверх, пес мчался к хозяину.
В другой раз я спугнула двух спящих оленей, увидела голубую цаплю, которая опустилась на землю, а потом стояла в заросшем рогозом болоте и наблюдала, как эти хот-доги на палочках вместе покачиваются, словно певчие, возносящие хвалу Господу.
Я шагала мимо миниатюрных водопадиков и читала цитаты, нацарапанные по деревянным перилам. Среди них нашла слова Рэйчел Карсон, которые подбадривают и утешают всех прохожих: «Те, что пребывают среди красот и загадок Земли, никогда не бывают одинокими и никогда не устают от жизни».
Как это верно! В тот год, когда у меня обнаружили рак, я пошла гулять в снегопад. Был март, и мне только что поставили диагноз. Я до смерти боялась того, что ждало меня впереди: операции, химии, облучения. Снег отвлек меня. Он, кружась, опускался на мое лицо и возвращал в ослепительный, ошеломительный настоящий момент. Я смотрела ввысь и ощущала, как белые хлопья облепляют меня, точно перья из разорванной где-то в небе подушки. Я прочувствовала каждое прикосновение, я знала, что не одинока.