Бог никогда не моргает
Шрифт:
В своем дневнике Генри Дэвид Торо писал о доме и церкви, которые дает нам природа.
«Один среди этих лесов и полей, на скромных опушках или пастбищах, испещренных следами кроликов, даже в унылый и для многих безрадостный день, как сегодня, когда селянин думает о своем жилье, я прихожу в себя, я снова чувствую глубинную связь, и эти холод и одиночество становятся моими друзьями. Полагаю, в моем случае эта ценность равна той, которую другие получают, ходя в церковь и молясь. Я иду домой по своей отшельнической тропке в чаще, как возвращаются на родную землю тоскующие по дому. Так я избавляюсь от лишнего и вижу вещи такими, какие
УРОК 40
Если бы мы все свои проблемы свалили в кучу и посмотрели на чужие, мы бы с кулаками кинулись отбивать собственные
Когда отец Клем Мецгер читает проповедь, он каждый раз рассказывает анекдот о женщине, которая хотела преобразиться, изменить себя к лучшему.
Женщина средних лет попадает в аварию. «Скорая помощь» домчала ее в больницу Она то приходит в себя, то теряет сознание. Женщина молит Бога, чтобы Он сохранил ей жизнь. Бог говорит: «Не беспокойся». Он обещает жертве аварии долгую, долгую жизнь. Ей рано умирать.
Пока срастаются кости, женщина лежит в больнице, и тут ей приходит в голову, что можно заодно сделать еще пару вещей. Она решает убрать живот и, почему бы нет, увеличить грудь. Плюс подтяжка вокруг глаз, уменьшение носа. Она выглядит и чувствует себя другой женщиной. Она так довольна своим новым телом и молодым лицом, что сгорает от нетерпения — так ей хочется показать себя нынешнюю миру.
Через несколько минут после того, как она, покинув больницу, отправляется домой, автобус сбивает ее насмерть. Когда женщина попадает в рай, она в ярости налетает на Бога: «Ты сказал, что я проживу долгую жизнь! В чем дело?»
Бог изучающе рассматривает лицо усопшей и говорит: «Я тебя не узнал».
Когда я впервые услышала этот анекдот, то посмеялась над женщиной, но не над собой. Потребовалось прослушать несколько раз, чтобы заключенная в этой истории истина дошла до меня.
Время от времени я хочу позаимствовать чью-нибудь жизнь. Украдкой бросаю взгляд на путь другой женщины и хочу примерить ее туфли, пройтись в них. Смотрю на свои ноги и сравниваю чужую обувь со своей. Ее туфли выглядят более красивыми, сексуальными, стильными и гораздо более удобными. Конечно, я и понятия не имею, как эти туфли ощущаются на ее ноге; могу лишь вообразить, как они будут сидеть и смотреться на моих ногах.
Легко сравнивать то, что у меня внутри, с тем, что у других снаружи, и приходить к поспешным выводам. Довольно часто мне очень прямо напоминают о том, что мои проблемы на самом деле — величайшие подарки.
Несколько лет назад я попала на прием, куда были приглашены все самые важные шишки Кливленда. Было страшновато: меня окружали могущественные мэры, члены конгресса, воротилы бизнеса и судьи. Все они казались умнее, богаче и значительнее, чем я когда либо смогу стать.
Одна из судей подошла ко мне поболтать. Она была яркой восходящей звездочкой этого общества.
Спросила, есть ли у меня дети. Я достала из бумажника фотографию моей дочери в подвенечном платье. Судья рассмотрела снимок. На нем Габриэль сидела рядом со мной в облаке белого тюля. Глаза женщины затуманились. «У меня нет детей, — прошептала она. — Пять
Она прижала фотографию к щеке и закрыла глаза, будто пытаясь впитать поцелуй материнства, печать, которую она могла ощутить, но не на собственном опыте.
Каждый раз, когда смотрю на этот снимок, я чувствую, будто эта благодать мне была подарена только что.
Многие люди живут, не замечая полученных даров, пока не увидят трудностей, которые пришлось преодолеть другим. Мой друг Майкл Бриттэн — известный адвокат. Можно даже сказать, что он самый счастливый человек из всех, кого я знаю.
Некоторым он кажется раздражающе счастливым. Постоянно улыбается, хвалит других, находит хорошее в любой неприятной ситуации, благоговеет перед каждой крупинкой красоты вокруг. Майкл — человек-светлячок. Он просто сияет.
Те, кто его не знает, видят костюм и галстук и думают, что у моего друга была простая и беззаботная жизнь. Они не знают предыстории. Отец Майкла жил по ту сторону закона, занимался какими-то махинациями, связанными с азартными играми, для ирландской банды «Келтик клаб». В Кливленде началась война между итальянской и ирландской группировками. Игра в покер, высокие ставки… отец Майкла застрелил человека за неделю до того, как юноша пошел на первый курс юридического. Через несколько месяцев отец попал в тюрьму. Майкл не успел даже окончить университет, когда его отца убили. Это не остановило моего друга, а наоборот, дало новый мощный стимул двигаться дальше.
Майкл стал адвокатом, а через несколько лет — президентом Кливлендской коллегии адвокатов. Он работает добровольцем в кливлендских школах, учит детей правам, обязанностям и реалиям.
Он приезжает в школы центрального района, чтобы способствовать созданию положительного отношения к системе законов и помогать детям получить среднее образование.
Майкл говорит ребятам, что они могут добиться успеха, если у них будет правильное отношение, конкретная цель и готовность работать не покладая рук. Невзирая на хаос, в который превратилась жизнь моего друга, пока он учился на юрфаке, — отец, осужденный за убийство, убийство отца, — Майкл поставил цель, усердно трудился, стал лучшим в своей группе и получил диплом.
Как может богатый белый мужчина в костюме и галстуке понять класс черных подростков? Он может понять боль, тревогу, страх, неуверенность. С этим живут многие такие ребята, поскольку их отцы преступники. У Майкла такие же раны.
В мире полно людей, по-своему похожих на моего друга. Я каждый год посещаю Иезуитскую обитель в Кливленде и постоянно открываю для себя тот факт, что все мы надломлены, только по-разному. Увидев чужие шрамы, я смотрю на свои с благодарностью.
Однажды я приехала туда со свежей раной, нанесенной мне жизнью. Я гуляла по пятидесяти акрам этой освященной земли и заметила олениху, хромавшую через лес. У нее была гладкая каштановая шерсть, она шла осторожными медленными шагами. Когда я приблизилась, то заметила, что у оленихи три ноги. Культя четвертой покачивалась в воздухе. Ох, у меня упало сердце. Я молилась, чтобы ей не было больно. Стояла и плакала об этом животном. Какая она была хрупкая! Я назвала ее Бернадеттой и молилась о ней все выходные. Не могу забыть эту олениху. Других оленей я не могла различить, но эту всегда буду помнить. Я узнаю ее по сломанной ноге, по ее ране.