Бог огня
Шрифт:
— Ничего, — с деланным безразличием в голосе произнесла женщина; актриса она была неплохая, но Б. О. почувствовал, как она напряглась. — Но ты обознался, приятель. Точнее сказать, у тебя поехала крыша. Ты что, не в состоянии отличить мужчину от женщины?
— Это неважно, Илья Соломонович, неважно, — усмехнулся Б. О. — Впрочем, давайте я буду вас называть Ильей Соломоновной. По-моему, так будет точнее по смыслу.
Трансвестит, услышав свое имя, настоящее по всей видимости, вздрогнул.
— А что важно? — спросил он ледяным тоном.
—
Трансвестит согнул пальцы, оценил состояние своего маникюра и натянуто улыбнулся:
— Хорошо. Поговорим.
— Говори.
— Не здесь. Тут слишком много народу. К тому же меня знают. Наша беседа может быть неверно истолкована.
Они прошли в подсобное помещение, заставленное ящиками с бутылками, свернули в узкий коридор, освещенный тусклой лампочкой, остановились у обитой деревянной рейкой двери.
— Прошу, — галантно посторонился трансвестит и толкнул дверь.
Это была тесная подсобка, где стоял плотный запах половой тряпки. Ведра, веники, швабры, деревянные стеллажи с множеством пластиковых банок из-под моющих средств, несколько больших мешков с опилками, которыми перед уборкой больших помещений посыпают пол, — все это проясняло природу запаха: они попали в клетушку уборщицы.
Б. О. шагнул за порог, осмотрелся, снял с плеча сумку, аккуратно поставил ее в угол.
— Очень мило, — довольным тоном произнес он. — И нет лишних ушей.
— И заметь, лишних длинных носов, которые лезут куда не следует...
Конец фразы Б. О. уже не разобрал, потому что получил сильный удар в затылок и упал вперед.
Мешок с опилками спас его, иначе он протаранил бы головой стеллаж. Он успел развернуться и увидел, что их трое: крепкие ребята в кожаных куртках. Где-то за их спинами маячило лицо трансвестита.
Трудно сказать, сколько он провалялся на полу. Остро саднила левая бровь — старая травма, полученная однажды ночью у киосков, когда он неосторожно попросил дать сдачу. Больше крови, кажется, не было: ребята били профессионально, стараясь не оставлять видимых следов.
С протяжным скрипом открылась дверь.
— Сам выметешься или тебе помочь? — вежливо осведомился трансвестит.
— Сам, — Б. О. сел на полу, потом с трудом поднялся на ноги.
— Не приходи сюда больше.
—Не приду, договорились. — Он достал из кармана платок, промокнул бровь. — Зря ты это... Меня нельзя бить.
— Это почему?
— Ты не поверишь... Один мой приятель этого страшно не любит.
— И где же он прячется? — Трансвестит с улыбкой обвел взглядом комнату.
— Никто толком не знает... Но он в конце концов всегда приходит рассчитаться. Ей-богу. Не было еще ни одного случая, чтобы он не пришел. — Б. О. отвел руку с платком от лица.
На белой ткани расплылось красное пятно. Б. О. посмотрел на него, усмехнулся какой-то своей тайной мысли и бросил
— Немного намусорил я у вас, — извинился он.
— Ничего. Тут приберутся. Приводи себя в порядок и вали. Я сейчас вернусь. Схожу позвоню.
— Две минуты, не больше. — Б. О. подошел к стеллажу, на вертикальной стойке которого был укреплен на двух гвоздях осколок зеркала. — М-да, жалко бровь, — расстроенно произнес он, разглядывая свое отражение.
— Две минуты, — предупредил трансвестит, удаляясь по коридору. — Я уже включила счетчик.
— Это я его тебе включил, пидор, — тихо сказал Б. О., прислушиваясь к звуку затихавших шагов. — За две минуты поручиться не могу, но десяти вполне хватит.
Он двигался быстро и на удивление ловко — в его-то состоянии. Первым делом осмотрел стеллажи с моющими средствами и, видимо, остался доволен подбором жидкостей. Потом опустился на колени, откинул клапан сумки, осторожно извлек из бокового кармашка плоскую бутылочку с какой-то прозрачной жидкостью.
Повертел головой, заметил на стеллаже кусок белой полотняной простыни, скомкал его и тщательно смочил жидкостью.
Вынул окровавленный платок из мешка с опилками, сунул в карман.
Вернулся к сумке, достал из нее пузырек с каким-то гранатового оттенка порошком, сыпанул немного вещества на тряпку.
Порошок начал впитываться, растворяясь во влаге. Тряпку Б. О. осторожно уложил в мешок, отошел на шаг и сказал:
— Значит, так. Опилки займутся быстро. Потом потихоньку стеллажи. От них огонь должен уйти к потолку... Справа отдушина, это хорошо, там очень хорошая тяга, — помолчал и удовлетворенно выдохнул: — Я думаю, проблем возникнуть не должно.
— С кем это ты тут якшаешься? — раздался за спиной голос трансвестита.
— С духами.
— Вот-вот, вознеси им хвалу, что дешево отделался.
— Именно это я и имел в виду.
Провожаемый удивленными взглядами публики, Б. О. проследовал к выходу.
— Илья Соломоновна! — окликнул он трансвестита, который уже присаживался к своему столику. — Ты права. Я больше не приду сюда. Зато скоро сюда наведается мой приятель. И ты сама ко мне придешь, — бросил короткий взгляд на часы. — И очень скоро. Минут так через сорок я буду тебя ждать.
Трансвестит расхохотался, уселся на место и возобновил занятие маникюром.
А огонь в этот момент уже жил: материя была основательно пропитана нитроглицерином и присыпана марганцовкой, соединившись, эти вещества начали бурно выделять кислород, от которого вспыхнуло полотно, и огонь медленно пополз по опилкам.
Когда минут через сорок у входа в заведение возникло чрезвычайно живописное столпотворение и в клубах дыма заметались педерасты, никто в суматохе не обратил внимания на человека с разбитой левой бровью, прохаживавшегося неподалеку и внимательно наблюдавшего за развитием событий.