Бог всегда путешествует инкогнито
Шрифт:
– Что?
Он взял свой мобильник, набрал какой-то номер, и у него в кармане загудел прерывистый зуммер. Он вытащил из кармана крошечный, видимо, очень дорогой аппаратик, на что-то нажал, и зуммер замолчал.
– Вставь эту штуку себе в ухо. Я смогу слышать все, что ты говоришь, и ты сможешь услышать, если я что-нибудь тебе скажу.
Я был озадачен.
– Что еще за бредятина?
– И последнее…
– Ну?..
– Забавляйся, развлекайся. Это лучший совет, который я могу тебе дать. Если тебе это удастся – все будет в порядке. Перестань все принимать всерьез. Смотри на вещи
Я промолчал.
– Знаешь, можно воспринимать жизнь как серию ловушек, в которые надо не угодить, а можно – как поле для игры, где на каждом углу поджидает обогащающий тебя опыт.
Я ничего не ответил, открыл дверцу автомобиля и вышел. Мозг мой сразу встрепенулся от резкого уличного шума и порыва теплого ветра. На просторном тротуаре толклись группы туристов и провинциалов, высыпавшие из RER [3] . Автомобили на площади Звезды вели свой бесконечный хоровод вокруг Триумфальной арки.
3
RER (Reseau Express Regional d’Il-de-France) – система скоростного общественного транспорта в Париже и пригородах, объединенная с метро.
Я сделал несколько шагов, зажег сигарету и выкурил ее до конца, оттягивая время. Вдруг появится полиция и потребует убрать «мерседес», стоящий явно не на месте? Но вероятность этого была крайне мала.
Дюбре говорил о тесте. Он хотел протестировать мои достижения. А это означает, что если он сочтет их недостаточными, то на долгие недели назначит мне еще какое-нибудь неприятное задание. Чтобы избавиться от этой перспективы, мне надо взять себя в руки и представить приемлемые результаты. Выбора у меня нет. В покое он меня не оставит, уж в этом я был уверен.
Я бросил сигарету на тротуар и с остервенением загасил, гораздо дольше, чем нужно, растирая ее каблуком. Потом поднял глаза на храм роскоши. По спине пробежал холодок. Ладно, вперед, смелее.
Сглотнув слюну, я толкнул дверь в тамбур. В голове быстро промелькнул образ мамы, надорвавшей силы в прачечной. Внутри стояли трое молодых людей в темных костюмах. Вытянув руки по швам, они молча приветствовали меня, и один из них распахнул передо мной дверь в магазин. Десантируясь в абсолютно незнакомый мир, я старался держаться уверенно.
Передо мной открылось огромное пространство. Монументальная лестница под высоченным потолком вела в зал, где зеркальным блеском сияли прилавки из драгоценных древесных пород. Обитые бархатом стены мягко поглощали свет. Легкий, еле уловимый аромат одновременно успокаивал и приводил в восторг. Темно-красный, очень пушистый ковер вызывал желание улечься на него, закрыть глаза и уснуть, ни о чем больше не думая. И тут я заметил, что ко мне легким шагом приближаются очень красивые, необыкновенно женственные туфельки на высоком каблуке… Я медленно поднял глаза… Стройные, длинные ноги, короткая облегающая черная юбка из струящегося материала. Весьма продуманный наряд. Блондинка
Она в упор посмотрела на меня и начала весьма профессиональным голосом:
– Добрый день, могу я вам помочь?
Она произнесла это без тени улыбки, и я, все еще в оцепенении, спросил себя, она всегда такая или она видит во мне не клиента, а просто так, случайного посетителя? Под ее уверенным взглядом я ощущал себя раздетым догола.
– Я зашел… посмотреть мужские часы.
– Вас интересует коллекция золотых или стальных?
– Стальных, – ответил я, довольный, что хоть как-то удалось приблизиться к привычным стандартам.
– Золотых! Золотых! – проревел в наушнике голос Дюбре.
Я испугался, что его услышит продавщица. Но она, похоже, не обратила на него никакого внимания. Я молчал.
– Следуйте за мной, – сказала она таким тоном, что я тут же пожалел о своем ответе.
Тон этот означал: «Так я и думала». Вот вредина.
Я пошел за ней, скользя глазами по ее телу вниз, к туфелькам. По походке о человеке можно узнать все. Ее походка была четко заученной, никаких отступлений от правил. Она провела меня в комнату и подвела к одной из деревянных витрин. В ее пальцах с безупречным маникюром профессионально замелькал маленький золоченый ключик, и горизонтальная витрина поднялась. Под ней на обитой бархатом полочке торжественно сияли часы.
– Итак, здесь у нас «Паша», «Родстер», «Сантос» и знаменитый французский «Танк». У этих часов механический ход и автоматический завод. В более спортивном стиле выполнен водонепроницаемый «Хроноскаф» с каучуковым браслетом со стальной инкрустацией…
Я не слушал, что она говорит. Ее слова раздавались в моей голове, но я даже не пытался их осмыслить. Мое внимание было приковано к четким жестам, которыми она их сопровождала. На каждую модель она указывала длинными пальцами, не прикасаясь к ней, словно касание могло ее обесценить. Ее жестикуляция заметно оживляла однообразие лежащих на бархате предметов.
Надо было, наверное, что-то сказать, попросить их примерить, но я, обычно такой словоохотливый, пасовал перед ее профессионализмом. Я рот боялся раскрыть, чтобы она не приняла меня за деревенщину.
Тут я вдруг вспомнил, что Дюбре меня слушает… Надо было бросаться в воду.
– Я бы хотел примерить вот эти, – сказал я, указывая на часы с каучуковым браслетом.
Она натянула белую перчатку, словно прикосновение ее кожи могло нарушить красоту, взяла часы кончиками пальцев и протянула мне. Я постеснялся взять их голой рукой.
– Это одна из наших последних моделей. Часы в стальном корпусе на кварцевом ходу, имеется функция хронометра и три стрелки.
Кварцевые часы… Пусть даже у них сверхточный ход… Да кварцевых часов на рынке тысячи, и все не дороже десяти евро…
Я попытался их примерить и сразу обнаружил, что не снял с руки свои, и почувствовал, как ко мне подступает волна стыда. Ну не мог я показать ей свои пластиковые часы в стиле «фэнтези», которые прятались у меня в рукаве. Я быстро прикрыл их рукой, снял и отправил в карман, где никто их не увидит. Наверное, мой жест выглядел очень нелепо.