Бог Ярости
Шрифт:
— Я тебе не верю, — Килл пожимает плечами, играя с пультом.
— Килл! — рычит Гарет. — Прекрати поощрять его безумие, иначе он будет ходить голым несколько дней подряд.
— Хорошая идея, — я щелкаю на него пальцами. — Ты такой умный, Гарет.
Его лицо вытягивается.
— Пожалуйста, не надо.
Киллиан откидывает голову назад и смеется, а Джереми вздыхает в тысячный раз с тех пор, как оказался здесь, и садится рядом с ним. Его состояние кипящего недовольства может быть связано
— О, точно! — я снова щелкаю пальцами и сажусь напротив Килла и Джера.
Гарет исчезает на заднем плане, и я мельком вижу, как он поднимается по лестнице, вероятно, чтобы избежать моего предстоящего эксгибиционизма.
Но это мысль на другой день.
— Что на этот раз? — спрашивает Килл с видимым весельем. — Ты собираешься рассказать нам сказку о своем члене?
— Заманчиво, но придется повременить с этим. Я тут подумал…
— А ты реально умеешь? Может, нам еще и твою голову стоит проверить, когда ты будешь лечиться от импотенции?
— Ха-ха. Очень смешно, — проворчал я. — А теперь заткнись нахрен. Я хочу задать очень важный вопрос. Тебя когда-нибудь привлекал парень?
Килл скрещивает ноги в лодыжках.
— Ты же знаешь, что я могу переспать с кем угодно, верно? Пол не имеет значения, лишь бы у них была дырка, которую я могу использовать.
Верно. Он действительно развлекался способами, похожими на мои, но это другое. Не думаю, что его искренне привлекают люди в какой-либо форме или виде. Он просто любит власть.
И я тоже, причем настолько, что тот факт, что я уже давно не получал свою порцию — а это тридцать шесть часов, — ставит друзей Коли в печально известную ситуацию с синими шарами.
Килл бесполезен. Тогда двигаемся дальше.
— А ты, Джер?
— Я не нахожу мужчин привлекательными, — он хмурится. — К чему это вообще?
— Да, Нико. Только не говори мне, что у тебя сексуальный кризис после того, как ты был бисексуалом более четырех лет?
Я игнорирую Килла, потому что он слишком извращенный, чтобы предложить мне нужный угол зрения, и сажусь на журнальный столик, наклоняясь к Джереми.
— Почему тебя никогда не привлекали мужчины?
— Потому что я предпочитаю женщин. Что это еще за вопрос?
Мое лицо так близко к его, что любой другой испугался бы и отпрянул назад, но Джереми даже не дышит иначе и не пытается пошевелиться. Он настолько уверен в своей сексуальной ориентации, что его не пугает мое внешне странное поведение.
— У тебя стояк на Джереми? — Килл спрашивает, как ведьма, которую сожгут в аду, пока Сатана будет маниакально смеяться.
— Нет, — отвечаю я. — Он более натурален, чем любой другой натурал.
— Спасибо? —
— Это был не комплимент.
Он снова испускает побежденный вздох.
— Что происходит, Нико?
— Найди мне кого-нибудь для боя. Вот что происходит, — я вскакиваю, взбегаю по лестнице по три ступеньки за раз, несусь по коридору, затем распахиваю дверь в комнату Гарета и впечатываю ее в стену.
Он поднимает глаза от своего стола, отрываясь от выполнения домашнего задания, как занудный ботаник. Господи. Если бы он время от времени не проявлял жестокость, я бы уже от него отрекся.
Ни один мой кузен не становится скучным так, чтобы это сошло ему с рук.
— Боже, спасибо, что до смерти напугал меня. Только не говори мне, что ты начнешь раздеваться…?
Я подхожу к нему, прищурив глаза.
— Не смей, Нико, или, клянусь, я расскажу тете Рай о твоих раздражающих привычках…
— Тебя когда-нибудь привлекали мужчины?
Еле заметно, но глаза Гарета слегка расширяются, и я бы, скорее всего, не заметил этого, если бы остался стоять у двери..
Он роняет ручку на блокнот и шумно выдыхает.
— О чем ты говоришь?
— Ты всегда трахал женщин, но делал ли ты это потому, что считал себя обязанным из-за давления сверстников и того, что общество считает нормальным, или потому, что хотел?
— О чем это ты? — он встает. — Ты что-то слышал?
— Что я должен был услышать?
На долю секунды его лицо вытягивается, и я вхожу в его личное пространство.
— Ну? Что? Скажи мне. Скажи! Что я должен был услышать?
Он отталкивает меня.
— Прекрати заниматься этим дерьмом.
— Нет, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Он проводит рукой по лицу.
— Мне нравятся женщины. Счастлив?
— А как насчет мужчин?
— Я… не знаю. Может быть, — его глаза сверкают, как тропический лес, прежде чем он прочищает горло. — Зачем тебе это знать?
— Я кое-что проверяю. Когда ты обнаружил, что тебе нравятся мужчины?
— Мне не нравятся мужчины. Господи, — он бежит к двери и захлопывает ее, затем прислоняется к ней, скрестив руки и лодыжки. — Я не уверен. Не знаю. Я люблю трахать женщин, но…
— Но что? — я подхожу к нему и смотрю на него сверху вниз, пока не вижу крошечные веснушки на его носу. — Что заставило тебя передумать?
— Я не передумал, и, серьезно, перестань смотреть так напряженно. Это жутко.
— Бла-бла-бла, просто скажи мне, что заставило твою натуральную задницу усомниться. Образно, конечно, — я ухмыляюсь. — Или буквально?
— Пошел ты, мудак, — он закрывает глаза с явным раздражением. — Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, особенно Киллу, я убью тебя.