Бог Ярости
Шрифт:
Именно поэтому прошедшая неделя была чертовой пыткой. Этим летом я закончил колледж и должен был вернуться в Штаты для новой роли в Братве.
Как бы мне ни хотелось отложить это, Джереми ждал меня слишком долго, и я не мог просто так оставить брата.
Но я переосмыслил всю эту чертову затею в первую же ночь, когда спал без обнимающего меня цветка лотоса. На вторую ночь я чуть не угодил в ту черную дыру, что таилась в моем сознании, и вернулся к курению.
Так что да, я бросил курить полтора года назад, поскольку отказался от самой мысли о том, чтобы причинять
Шучу. Когда мне стало совсем невмоготу и захотелось закурить, он стал прагматичным суровым человеком и объявил запрет: либо я прикасаюсь к нему, либо к сигарете.
Я бросил в течение недели, спасибо вам большое, черт возьми.
Моя недавняя поездка в Штаты была похожа на повторение того времени. Нет, все было гораздо хуже, ведь я даже не мог его увидеть. Мы разговаривали по телефону несколько часов, несмотря на разницу во времени, и он не положил трубку, пока я не уснул.
Я не хочу никогда, и я имею в виду никогда, привыкать к ощущению, что сплю в пустой постели. Я предпочитаю кровать, где он прижимает мою голову к своей груди и гладит меня по волосам, пока я не засну. Кровать, где я могу обнять его сзади и целовать его затылок, пока мы не заснем.
То, что было на прошлой неделе, больше не произойдет.
Брэн не смог поехать со мной из-за церемонии награждения, на которой он участвовал за победу в каком-то важном художественном мероприятии. Не спрашивайте меня, что за мероприятие. У него дурацкое сложное название.
Все, что я знаю, это то, что мой мужчина — гребаный гений, разорвавший интернет своими вирусными видео и души людей, восхищающихся искусством, своими работами.
Все началось с шутки, когда я однажды заснял его слишком сосредоточенным во время работы, пока он был в одних шортах и рисовал меня. Люди были без ума от этого, особенно после того, как увидели конечный результат. С тех пор я постоянно снимаю его на видео. И благодаря этому он получил много охренительных сделок.
И наград. Их тоже много. Теперь он так же известен в арт-сообществе, как и его брат-психопат. Так и должно было быть с самого начала, просто, к слову.
Я знаю, что Брэн не любит внимание, но во всем гребаном мире нет никого, кто бы заслуживал его больше, чем он. Он такой преданный, дисциплинированный и нелепый перфекционист.
Он заслужил ту персональную выставку, которую устроил два месяца назад, как никто другой. Она имела ошеломительный успех и была лучшей из всех, что я видел.
Не то чтобы я видел их много — только те, в которых участвуют он и его мама. Иногда он тащит меня на выставки Лэна, и я хожу только для того, чтобы поболтать об этом психопате. В любом случае, эта была особенной, и не только потому, что это была его первая персональная выставка. На большинстве его картин были изображены я и мои татуировки, но центральная картина, та, на которую я умолял папу потратить более миллиона фунтов из моего трастового фонда, только чтобы она осталась у меня навсегда, — моя любимая.
Она
Это та картина, которую он никак не мог закончить все эти годы.
На ней стою я, а он прислонился к моему плечу. Ему наконец-то удалось нарисовать собственное лицо, и на этот раз он чертовски улыбается.
Никому не отдам эту картину. Наверное, придется написать в завещании просьбу похоронить ее вместе со мной, чтобы при встрече с Сатаной я мог рассказать ему все о своем цветке лотоса.
Кстати, о нем: он покинул свою компанию высококлассных художников, которые либо любят меня за то, как он меня изображает, либо не выносят мою буйную, жестоко честную, прекрасную сущность.
Когда Брэн идет ко мне, я снова ощущаю неспособность поверить, что он со мной. Мое сердце так переполнено им, что вот-вот разорвется. Я так чертовски соскучился по нему, что мне приходится останавливать себя, чтобы не поцеловать, потому что этим дело точно не ограничится.
Что-то подсказывает мне, что снобы не оценят, если я отпихну его к стене и позволю Коле и Брэну-младшему поздороваться друг с другом.
Остынь, Коля, чувак. Здесь твои будущие свекры.
— У тебя получилось, — вздыхает он, его улыбка ослепляет меня до сумасшествия.
— Ни за что бы не пропустил.
— Но на восточном побережье был шторм. Пожалуйста, только не говори мне, что ты совершил что-то безрассудное, чтобы добраться сюда.
— Безрассудство — мое второе имя. Но в данном случае я не смог бы ничего сделать, даже если бы захотел. Мы должны были получить разрешение на полет. Вылетел, как только смог, — я показываю на награду в его руке. — Мне жаль, что меня не было здесь во время церемонии.
— Теперь ты здесь. Это главное.
— Поздравляю, малыш! — поскольку я должен прикоснуться к нему, я обхватываю рукой его затылок и глажу шею. — Я так горжусь тобой и тем, как далеко ты зашел. Ты сделал это!
Он сует мне в руку награду и заставляет взять ее, покачивая головой.
— Мы сделали это. Я бы никогда не смог сделать это без тебя, малыш.
— Ты рожден для великих дел и смог бы сделать это независимо от того, был бы я здесь или нет.
— Нет, не смог бы. Ты — причина, по которой я вообще хочу этих великих вещей, помнишь?
Я киваю и целую его в макушку, на секунду задерживаясь, чтобы понюхать его великолепные волосы.
— Я так чертовски по тебе скучал. Никуда больше без тебя не полечу.
Он поправляет мой кривой галстук-бабочку, и на его губах появляется небольшая улыбка. Он всегда заботится обо мне, мой цветок лотоса, будь то физически или эмоционально. Он все еще любит поворчать, но сейчас это музыка для моих ушей. День, когда он перестанет ворчать, будет днем, когда он перестанет заботиться.
— Тебе лучше не покидать меня снова, — шепчет он. — Я не смогу заснуть без тебя.
— Какого хрена? Ты говорил мне перестать быть ребенком каждый вечер, когда мы разговаривали по телефону.