Бог Ярости
Шрифт:
А я еще не настолько отчаялся.
Глава 18
Николай
В конце концов, я устал.
Насилие может осуждаться кучкой этических элит, но на самом деле это
Но сейчас это не совсем так.
Мне следовало бы остаться в особняке и выпросить у Джереми еще одно задание, чтобы хоть чем-то себя занять, но я сам поехал на своем Харлее в пентхаус.
Едва выйдя из лифта, я почувствовал что-то другое.
Нет, не что-то, а его. Клевер, цитрусовые и гребаную головоломку.
Конечно же, Брэн сидит на диване, широко расставив ноги, положив локти на колени, а пальцы сложены домиком под подбородком.
Черт побери. Он горяч.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться и не испортить его идеально уложенные волосы, темно-синюю рубашку-поло и брюки цвета хаки.
Мистер Джентльмен, блять, явился на службу.
Однако, увидев меня, он, похоже, не собирается идти на второй раунд. Выражение его лица спокойное и собранное, но я чувствую, как под ним клубятся волны злобного шторма.
Тем не менее я горжусь тем, что он позволил себе войти в дом уже вторую ночь подряд.
— У меня есть кое-что для тебя, — он лезет в штаны и бросает что-то мне в грудь.
Я ловлю это и хмурюсь.
— Пачка презервативов?
— Подумал, что они тебе понадобятся, если не хочешь заразить людей венерическими заболеваниями.
— Какого…?
Он встает с тем же невозмутимым спокойствием.
— Тогда спокойной ночи.
— Подожди…
Как только я касаюсь его запястья, он стремительно разворачивается и прижимает меня к стене, придавив локоть к горлу.
— Не трогай меня, блять, — выкрикивает он, его губы так близко к моим, что он почти целует меня с каждым словом.
Я подавляю стон от того, как чертовски сексуально он выглядит, когда зол. Я горжусь тем, что только я вижу его с этой стороны, — грубым и отличным от образа золотого мальчика, который он показывает на публике.
Для внешнего мира он идеален, но со мной он настоящий.
Так что же я должен сделать? Конечно же, то, что я делаю лучше всего.
Спровоцировать его еще больше.
— Ты на что-то сердишься, мой цветок лотоса? Может, из-за кое-какой сцены, которую ты видел сегодня?
— Кем, черт возьми, ты себя возомнил, чтобы я обращал на тебя свое внимание?
— О, но ты обратил, — мои пальцы впиваются в его затылок. — Именно поэтому ты сейчас теряешь свой драгоценный контроль. Скажи мне,
— Ревную? Тебя? Не в этой жизни.
— В таком случае, может, мне позвать Саймона, чтобы он присоединился к нам? Кстати, его так и зовут, Саймон. Он гей и любит секс втроем. А может, ты сядешь и будешь смотреть, как я ему надрачиваю?
Он поднимает кулак и бьет меня по лицу. О, черт. Он действительно вышел из себя, мой прекрасный принц.
Еще.
Дай мне еще.
Я ухмыляюсь ему.
— Я расцениваю это как «нет»?
— Я тебя, блять, убью.
— Обещания, обещания.
— Николай!
— Да, малыш?
— Не начинай. И вообще, с нами покончено, — он отпускает меня с толчком. — Иди к своему Саймону.
— Ну уж, блять, нет, — я хватаю его за запястье, а затем засовываю презервативы обратно ему в руку. — Я чист, ублюдок. Я бы не сделал этого ни с тобой, ни с кем бы то ни было. А вообще, я трахаюсь только с презервативами. Прошлая ночь была единственным исключением.
Он смотрит на меня, его глаза темные и блестят от ярости.
— Саймон тоже был исключением?
— Нет. Кроме того, я ни с кем не был после инициации.
— Ни с кем?
Я качаю головой.
— А что насчет тебя? Стоит ли нам проверить тебя, учитывая ситуацию с Кларой?
— Я проверялся и чист. У меня не было секса уже… шесть месяцев.
Твою мать.
Ебаный в рот.
Я знал, что он вернулся к ней только для того, чтобы поиздеваться надо мной. Я знал, что она ему не нужна. Я знал это.
Я широко ухмыляюсь, поглаживая его по затылку.
— Я уже говорил, что ты такой очаровательный, когда ревнуешь?
— Закрой свой гребаный рот, Николай.
— Как пожелаешь, малыш, — я прижимаюсь губами к его губам, сначала дразня, а потом прикусываю и с рычанием вторгаясь в его рот.
Он прерывисто выдыхает, и я проглатываю его глубоко в горле. Господи. Неважно, сколько раз я его целую. Всегда кажется, что это впервые.
Его вкус взрывается у меня во рту, и я вдыхаю его глубоко в свои чертовы легкие и удерживаю там.
У него вкус чая, цитрусовых и похоти, такой же поганой, как и моя.
Я толкаю его в сторону спальни, и мы, спотыкаясь, входим внутрь, его пальцы дергают меня за волосы, снимая резинку. Я наслаждаюсь каждой искрой боли, каждым толчком и гребаным рывком.
Он может отталкивать меня сколько угодно, но я снова заманю его в ловушку.
Снова буду владеть им.
Как только мы оказываемся внутри, я быстро снимаю с него футболку и провожаю взглядом его гладкие мышцы, испорченные лишь моими отметинами.