Бог жесток
Шрифт:
— А ну, сюда, козел, ща башку оторву!
Я дернул на себя ручку дверцы и бросился на сиденье рядом с шофером:
— Я здесь, шеф. Держитесь вон за тем драндулетом.
Водитель отвалил челюсть на грудь, поразившись подобной наглости, но был вынужден подчиниться — сзади напирал поток машин.
Мы пристроились за автобусом, в котором скрылся объект моего преследования. Шофер, не сводя напряженного взгляда с дороги, исходил ругательствами в мой адрес, на что я ответил как можно дружелюбнее:
— Лучше не открывайте рот. От вас за версту несет перегаром.
Он
— Ты не мент, случаем?
— Наполовину. Но закладывать никого не собираюсь.
Теперь у него появилась возможность припарковаться у обочины и окончательно прояснить отношения, однако он продолжал вести машину, лишь буркнув виновато:
— Получка была.
Дальше мы ехали в абсолютном молчании.
Наконец автобус остановился, извергая из своего металлического брюха многочисленную человеческую плоть, среди которой оказался и мой знакомец. Я выскочил из уазика, едва похмельный шеф успел затормозить, и, уже удаляясь, слышал его хриплый окрик:
— Мы в расчете, псих! На сиденье было машинное масло.
Коротко стриженный отправил сигарету в рот, поозирался по сторонам и вдруг направился ко мне, жестами показывая, что желает прикурить, но пока не узнавая. Запаниковав, я воткнул взгляд в асфальт, влажной дрожащей рукой протянул ему зажигалку. Кажется, он рассматривал меня с высоты своего немалого роста, правда, я не мог за это поручиться. Зажигалка возвращена, меня окутывает зловонными клубами дыма, и я испытываю безумное, невообразимое желание раствориться в этом сизом тумане. Затем следует сухое «Благодарю» и звук удаляющихся шагов, но я до сих пор не вижу ничего вокруг, во всей Вселенной нас только двое.
Неужели он не узнал меня? Я продолжал механически следовать за рослым кожаным мужчиной. Все произошло внезапно, и я в очередной раз проклял свою невнимательность и нелепость. Я налетел на женщину, несущую картонку с яйцами, ахнув, она уронила ее. Моя нога скользит в прозрачно-желтой смятке, коротко стриженный кидает взгляд назад, привлеченный случившейся свалкой, и вдруг срывается с места. У меня нет времени ни на извинения, ни на возмещение материального ущерба, бросаюсь за ним, уже не думая о маскировке.
Погоня напоминала вялотекущий боевик. За все ее время кожаный опрокинул всего лишь один лоток, мне всего лишь раз досталось клюкой от нищенки, просящей милостыню у магазина. По одну сторону мельтешили однотипные громады домов, усыпанные вывесками нового времени, по другую — гудело запруженное автомобилями шоссе, до ближайшего подземного перехода — метров двести.
Преодолев это расстояние, преступник нырнул внутрь, но тут же как ошпаренный выскочил наружу. Поравнявшись со спуском в переход, я успел заметить, что оттуда поднимались двое патрульных, волоча под руки пьяного.
Добежав до перекрестка, мужчина перемахнул через дорожное заграждение и выскочил на проезжую часть. От меня его скрыл огромный грузовик, но даже за ревом дизеля я услышал исступленный нечеловеческий вопль и глухой удар. Грузовик проехал, и тут выяснилось, что спешить мне больше некуда.
Движение парализовано, на проезжей части собралась толпа
— Машина выскочила из-за поворота… «Жигули»… Не остановилась… На полной скорости…
Кто-то сказал, что запомнил номер, и назвал его. Кто-то возразил, что номер был совсем другой, и не «жигулей», а «москвича». Но для меня это не имело уже никакого значения. Машина скрылась, и то, что произошло здесь, вовсе не обычное ДТП. Только что неизвестные хладнокровно расправились с человеком, подозреваемым в убийстве и похищении.
Лицо, запрокинутое назад, напоминает огромный окровавленный синяк, кожаные руки раскинуты, словно в стремлении загрести весь мир. Но тут ледяной озноб пробегает по моему телу, свинцовая тяжесть сдавливает сердце — на его руке нет татуировки МИЛА. Получается, это не он. Не он!
Я выбрался на ватных ногах из толпы и побрел прочь не разбирая дороги. «Почему же он побежал от меня? — мучительно размышлял я. — Есть ли разумное объяснение поступку, который стоил ему жизни? Страх… Слишком много людей чего-то боятся. Слишком у многих неспокойна совесть…»
Глава 13. ЛИБЕРАЛ
Следователь Голубев Валерий Игоревич производил впечатление человека опрятного и вежливого. Среднего роста, сложенный без изъянов, в темных отутюженных брюках и свободном свитере ручной вязки. На пальце поблескивало обручальное кольцо, стол украшала рамка с фотокарточкой, вероятно жены и ребенка. Несколько утопленные голубые глаза смотрели умно и доброжелательно, лоб шишковатый, лицо, слегка сужающееся книзу, имело приятный здоровый цвет, губы — чуть полные и чуть обветренные. Он носил очки без оправы и походил больше на усидчивого студента, нежели на человека, расследующего тяжкие преступления.
— Устраивайтесь. — Легким жестом он указал мне на стул напротив себя. — Сразу же скажу, после вашего звонка я навел некоторые справки о вас. Все-таки мне нужно знать, с кем предстоит работать.
— Если не секрет, у кого?
— Не секрет, — отвечал Валерий Игоревич. — Этого человека вы очень хорошо знаете. Я тоже стажировался у него, когда вы начали работать самостоятельно.
— Как дела Григория Владимировича? — догадался я.
— Он и жена — живы-здоровы, — душевно отозвался Голубев. — На пенсии. Старик купил садовый участок, хлопочет по хозяйству…
— Какую же характеристику он выдал мне? — поинтересовался я. — Следователь Макаров не приемлел лесть.
— Это уж точно. Зато он был настоящим профессионалом, его рекомендации много значат.
— Вот и странно, почему вы не указываете мне на дверь?
— Не вижу ни малейшего смысла, — говорил словоохотливый следователь. — Конечно, Григорий Владимирович был скуп на похвалы, но о вас отзывался вполне благосклонно.
— Не можете процитировать?
— Пожалуйста, — рассмеялся Голубев непринужденно. — «Галкин? Вспоминаю. Значит, опять во что-то ввязался. Это в его стиле. Не во всех вопросах компетентен, о корректности вовсе умолчу, но чего не отнять — фанатизма и настойчивости в расследовании дел».