Бог жесток
Шрифт:
Я ощущал себя героем крутого детективного сериала. Я будто бы со стороны смотрел фильм со своим же участием. Но до сих пор не сходил с ума. Если не сошел раньше…
— У меня не прибрано, — признался я. — Если вас не затруднит, приглашайте к себе в гости.
И опять, ни движением брови, ни невольно вырвавшимся восклицанием, Марк Абрамович не указал на мою по меньшей мере странность.
— В таком случае едем, — констатировал он голосом делового человека.
Мы оторвались от обочины и сразу набрали скорость. Поглядывая в зеркальце заднего вида, я заметил, что от нас не отстает массивный джип с тонированными стеклами. По невозмутимому виду адвоката я догадался, что так и надо. Попадавшиеся время от времени сотрудники дорожной инспекции тоже не пытались вменить нам нарушение правил, на крайний случай — проверить
Марк Сандлер снимал люкс в частной гостинице. Я не стал ломать голову над тем, во сколько постой здесь обойдется простому смертному. Достаточно сказать, что тут останавливались первые лица государства, изредка заворачивающие в наш город. Походкой лунатика я вошел в помещение, которое раньше мог видеть только в фильмах про богачей. Даже хоромы покойного хозяина нашего города Олега Пастушкова казались теперь бутафорией и дешевой подделкой под настоящую роскошь. Как бы между прочим сунул нос в шикарно отделанную ванную, по размерам ничуть не уступающую моей однокомнатной квартире. В находящемся здесь же небольшом бассейне голубела, поблескивая, насыщенная благовониями вода. Но путь наш, как людей сугубо деловых и занятых, в конечном итоге вел в кабинет, выполненный в дорогом офисном стиле. Я буду пошл, если заикнусь о плазменой панели в полстены и самой современной оргтехнике, — подобное подразумевалось само собой.
Известный адвокат лично обслужил меня. Он был проницателен настолько, что сразу понял, что мне необходимо вместо сытного завтрака. Коньяк, который я отведал с его милой подачи, был изумителен, жаль лишь, что пробовать такой я мог не чаще раза в год, а не по нескольку раз на дню.
— Я стану говорить без обиняков, потому что рассчитываю на ответное доверие с вашей стороны, — приступил к главному Марк Абрамович, расположившись в кресле и раскуривая сигару. Придвинутая ко мне коробка значила, что я тоже могу угощаться. — Дело, которым вы занимались с самого начала, было обыденным, чисто семейным, и тогда никто не мог предполагать, что по мере его раскручивания оно затронет интересы многих очень влиятельных людей. С Виктором Павловичем Пастушковым меня связывает не только давняя дружба, но и тесные деловые отношения. Для вас конечно же не секрет, что Виктор Павлович — советник президента по экономическим вопросам. Сейчас у него большое горе, убит сын, убийца — родная племянница… — Белый клуб дыма, выпущенный адвокатом, растаял в воздухе, оставив аромат шоколада. — Никто и не пытается утверждать, что стреляла не она, игра идет гораздо серьезнее. Цель ясна: через сына бросить тень на советника президента, а уж через него и на… Самого… В руках оппозиции это будет очень сильное оружие. Пресса преподнесет гибель предпринимателя как выяснение отношений путем смертоубийства в семьях, близких к окружению Кремля. Напишут, разумеется, проще, доходчивее: «У власти находятся люди, не способные урезонить собственных родственников, как же они могут управлять целым народом? И не страна в первую очередь погрязла в пьянстве, наркомании и прочих пороках, а те, кто стоят у руля!» И начинается эта активная пропаганда против действующей власти перед самыми выборами.
Теперь мне показалось, что мы поменялись местами и вовсе не я нахожусь в роли потенциального клиента дурдома, а мой именитый собеседник.
— Надеюсь, вы понимаете, что полностью ввести вас в курс дела я не имею права, — невозмутимо вещал Марк Абрамович. — Но и того, что я сказал, уже достаточно, чтобы уяснить, насколько угрожающей складывается ситуация в стране. Любой здравомыслящий человек понимает: новых потрясений нам не нужно. В данный момент я представляю интересы Виктора Павловича Пастушкова и поэтому срочно вылетел сюда, как только узнал о трагедии, случившейся в его семье.
Говорил г-н Сандлер вдохновенно и долго, так что я его невольно заслушался. Еще бы, искусно преподнесенная полуправда-полуложь была его специальностью; здесь прекрасно сочетались скандальная слава и запредельные доходы.
— Насколько я понял, — я наконец подгадал момент, чтобы высказать свои соображения, — операция по дестабилизации обстановки в России была задумана кем-то наверху, а все эти мелкие семейные делишки, которыми занимался я, были частью чьего-то хитроумного плана. Разумеется, не обошлось без вмешательства спецслужб. И меня, и
Усики в духе Кларка Гейбла едва заметно дрогнули. Должно быть, таким образом Марк Абрамович улыбался, вернее, поощрял своей королевской улыбкой догадливых собеседников.
— Вы правы, — сказал он и прибавил к своей поощрительной улыбке более осязаемое поощрение, на два пальца наполнив коньяком мой опустевший бокал. — Однако сотрудничество со мной, по сравнению с двумя первыми категориями лиц, во всех отношениях выгоднее. Вы поделитесь своими сведениями со спецслужбами и тем самым исполните лишь свой гражданский долг. Вполне вероятно, что вами заинтересуется мафия, но тогда у вас окажется слишком маленький шанс, чтобы выжить, даже после того, как вы расскажете все, что вам известно. А рассказать в любом случае придется. И наконец, я, официальный представитель советника президента. Со своей стороны гарантирую вам безопасность, лояльность, и… за полные сведения вы получите очень приличную сумму в валюте, по желанию можно открыть счет в любом банке мира…
Я не обрадовался и не испугался. Марк Абрамович говорил, я слушал его, и в голове моей вызревало неутешительное открытие, что кто-то из нас двоих точно сошел с ума.
— Что вас интересует? — Я, кажется, уже включился в предложенную мне игру в государственные перевороты и агентов спецслужб.
— Ход вашего расследования с самого первого дня, — сказал г-н Сандлер. — Имена и адреса людей, с которыми вы встречались. По желанию — свои выводы и последующие шаги. У нас имеются силы, чтобы проверить каждого человека из вашего списка. Есть шанс, что кто-то из них через третьих, пятых, пусть даже десятых лиц окажется связан с людьми, которые готовятся осуществить политический шантаж.
Ощущение, что из меня делают идиота, и при этом не особенно пытаются скрыть это, не проходило.
— Я не силен в вопросах юриспруденции, как вы, Марк Абрамович, но помню, что интересы клиента — это закон, и моя обязанность их всячески оберегать, — играя под дурачка, ответил я. — И поэтому я не имею права делиться ходом расследования с кем бы то ни было, пока не обсужу сложившуюся ситуацию с человеком, который меня нанял.
Смолянистые усики вновь дрогнули, но на этот раз адвокат подобным образом демонстрировал свое разочарование.
— Господин Галкин, вроде бы вы здравомыслящий человек, — с заметной долей иронии произнес Сандлер. — Предупредите вы клиента или нет, значения не имеет. Дело зашло слишком далеко, и вам в любом случае придется делиться вашими сведениями, даже если клиент будет трижды против. Даже если это повредит ему, погубит его репутацию, доведет до тюрьмы. Не легче ли разорвать с ним договор прямо сейчас? Понимаю, профессиональная честь профессиональной честью, но не забывайте о своем будущем… обеспеченном будущем…
«Что скажешь на это, ищейка? — спросил я сам себя с грустной усмешкой. — Тебя в очередной раз считают продажной. Ладно, что не дешевой…»
— Мне надо подумать над вашим предложением, — сказал я, поднялся, протянул Марку Абрамовичу на прощание руку, — и посоветоваться со своим клиентом.
— Не смею вас неволить. — Он тоже поднялся, ответил крепким рукопожатием. — Но помните, господин Галкин, наше время ограниченно. Мне бы очень не хотелось новой пролитой крови.
Голос звучал мягко, но ощущалась в нем скрытая угроза. И впервые за последние несколько дней мне стало по-настоящему страшно.