Бог злости
Шрифт:
Я замерла.
Подожди... что?
Он только что сказал, что прошлой ночью он влез в мое окно? То есть, этот кошмар был реальностью?
Он ставит меня на ноги, и под моими ботинками хрустят камешки, я слегка покачиваюсь, как от шока осознания, так и от потери его тепла.
Клянусь Богом, этот ублюдок разыгрывает меня.
Он должен быть таким.
Ведь так?
Он возвышается надо мной, вид его маски еще больше усиливает его
— Твое маленькое тело извивалось подо мной, ты пыталась оседлать мою руку, помнишь?
— Это неправда, — шепчу я больше для себя, чем для него. — Я не пыталась.
— Ты ненавидишь это, не так ли? Как сильно ты хочешь того, что я могу предложить, как ты жаждешь того чувства, когда ты отпускаешь меня, когда тебя опустошают целиком. На мгновение ты хочешь перестать быть хорошей девочкой и просто дать волю всему, что таится внутри тебя, не так ли?
— Я не хочу тебя. — Я снова и снова качаю головой, отступая назад. — Я не хочу. Я отказываюсь. Я не буду
— Посмотри, как ты очаровательна. — В его тоне слышится и мрак, и веселье. — Разве я не говорил, что твоя нервозность меня заводит? Давай добавим сюда еще и твое отрицание.
Мой взгляд автоматически переходит на его брюки, и я чуть не задыхаюсь при виде выпирающего материала.
— Не надо, Киллиан.
— Ммм. Мне действительно нравится, как ты произносишь мое имя своим сладким голосом.
Я продолжаю отступать, но он отвечает мне бесстрастными шагами.
— Ты остановишься, если я буду умолять тебя?
— Нет.
— А если я закричу?
— Я просто заглушу крик.
— Если я тебя ударю?
— Это просто разозлит меня, и мои действия станут радикальными. Крайне не рекомендуется.
Мои ботинки ударяются о камень, и я вскрикиваю, спотыкаясь, но он хватает меня за локоть, удерживая в вертикальном положении.
— Прекрати вести себя так, будто ты этого не хочешь, Глин. Вся эта драматизация начинает действовать мне на нервы.
— Пожалуйста, — шепчу я.
— Умоляй, мне все равно.
— Тогда что для тебя важно?
— Прямо сейчас? Ты и твоя девственная киска.
Мне хочется закричать, как от разочарования, так и от злости на свою реакцию на его слова. Как я могу хотеть того, кого ненавижу? Того, кто, без малейшего сомнения, чертовски пугает меня?
И в глубине души я знаю, что он не остановится, пока не лишит меня девственности. Это завоевание, а он настоящий хищник.
Не знающий границ.
Сделав глубокий вдох, я выбираю другой подход.
— Что, если я скажу тебе, что мне нужно больше времени?
— Хм. — Его палец постукивает по боковой стороне моего локтя. — Ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Ты тянешь время, чтобы найти решение, как от меня избавиться, но я говорю тебе прямо сейчас, это не сработает.
— Я просто... хочу больше времени, пожалуйста.
Его глаза вспыхивают
— Раз уж ты вежливо попросила, то хорошо.
— Правда?
— Ты хочешь, чтобы я передумал?
— Нет. — Я улыбаюсь. — Спасибо.
— Видишь? Я могу быть милым.
Я фыркаю, затем выдыхаю и шепчу:
— Милая — моя задница.
— Я все слышал.
Я ухмыляюсь, пытаясь отмахнуться от ситуации.
— Зачем ты все это делаешь?
— Все это?
— Быть частью Язычников, охотиться на людей. Все это.
— Почему ты спрашиваешь?
Несмотря на мои попытки этого не делать, мое тело расслабляется.
— Ты продолжаешь преследовать меня, но я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты состоишь в Язычниках и являешься студентом-медиком.
В его глазах вспыхивает отблеск света.
— Ты спрашивала обо мне, детка?
— Не пришлось. Анника не перестает говорить, как только у нее появляется тема для разговора.
— Но ты слушала. — Его злорадный тон выводит меня из себя.
— И что?
— Я думал, тебе неинтересно.
Меня явно тянет к нему так, что я не могу понять, но будет холодный день в аду, прежде чем я признаюсь в этом.
— А может быть, ты просто не хочешь признавать это вслух. — Его позиция становится бесстрастной, так как он, кажется, наслаждается собой.
— Ты собираешься ответить на мой вопрос?
— На вопрос?
— Разве студенты-медики не должны защищать свои руки? И все же ты дерешься, охотишься и занимаешься всякой ерундой, из-за которой ты можете пораниться.
Он поднимает руки и изучает их под мрачным светом, как будто видит их впервые.
— Мир окрашен в разные цвета, в зависимости от того, под каким углом ты его видишь. Каждый идеал можно превратить в чудовище, если довести его до предела. Я — предел. Я — те края, от которых людей предупреждают держаться подальше, но их все равно тянет туда, потому что это так отличается от того, что они знают. И поскольку я постоянно нахожусь на грани, мне нужны постоянные стимулы, чтобы оставаться работоспособным. Борьба, охота и работа врачом — вот эти стимулы.
Так что это его навязчивая идея. Он пытается избавиться от пустоты нетрадиционными методами. Я понимаю, почему он так поступает, хотя и не согласна с этим.
Его взгляд на мир завораживает, и если бы я не хотела сбежать от него, я могла бы слушать его разговоры об этом целый день.
— Почему именно медицина? Ее коды подразумевают, что ты должен спасать людей.
— И я спасаю, после того как увижу их изнутри. —Его губы кривятся в жестокой ухмылке. — Посмотри на свое лицо, на котором застыл ужас. Я пугаю тебя, детка?