Богатство и бедность царской России
Шрифт:
В начале правления в числе ближайших сподвижни-ков Николая находились известные государственные дея-тели, такие как М.М. Сперанский, П.Д. Киселев, и Е.Ф. Канкрин. Денежная реформа Канкрина сказалась благо-приятно на экономике государства. Основой упорядочения денежного обращения стал серебряный рубль. Количество находившихся в обращении денег стало соответствовать государственному запасу серебра. За этим внимательно следил Канкрин. До него страна была наводнена бумажны-ми ассигнациями, и стоимость их падала.
Сперанский с группой специалистов составил "Свод законов Российской империи", вместившийся в 15 томов. До этого с 1649 г. существовало множество манифестов, противоречивших
Генерал и активный администратор Киселев еще раньше подавал Александру I записку о постепенной отме-не крепостного права, а в конце 40-х годов добился прове-дения мер по упорядочению управления государственными крестьянами. Киселев предполагал провести личное осво-бождение крестьян от крепостной зависимости, но недо-вольство помещиков и крестьянские бунты вызвали опасе-ние. Николай в 1842 г. на заседании Государственного со-вета выразился так: "Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его у нас положении есть зло, для всех ощути-тельное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно же, еще более гибельным".
Де Кюстин пишет о дворе Николая следующее: "Рус-ский двор напоминает театр, в котором актеры заняты ис-ключительно генеральными репетициями. Никто не знает хорошо своей роли. И день спектакля никогда не наступа-ет, потому что директор театра недоволен игрой своих ар-тистов...
Чтобы освободиться, насколько возможно, от ярма, которое он сам на себя налагает, он (император) мечется, как лев в клетке, как больной в лихорадке. Он ездит вер-хом, совершает прогулки, делает смотры, производит ма-невры, катается по реке, устраивает празднества, произво-дит ученье флоту - и все это в один и тот же день. Во двор-це больше всего боятся досуга, и отсюда легко заключить, какая царит здесь скука. Император беспрерывно путеше-ствует, он проезжает, по крайней мере, 1500 лье каждый сезон и не допускает, чтобы кто-либо не был в состоянии проделать то же, что и он. Императрица любит его, боится оставлять его одного, повсюду следует за ним, насколько это позволяют ей слабые силы...
Когда император разговаривает с кем-либо публично, большой круг придворных опоясывает его на почтительном расстоянии. Никто поэтому не может слышать слов госуда-ря, но взоры всех беспрерывно устремлены на него, и не монарх стесняет вас при беседе с ним, а его двор".
Высшее общество Петербурга
Де Кюстин, наблюдая за петербургским светом, дела-ет такие заметки: "Зимой роскошные дачи наполовину на-ходятся под водой и снегом, и волки кружат вокруг па-вильона императрицы. Зато в течение трех летних месяцев ничто не сравнится с роскошью цветов и убранством изящ-ных и нарядных вилл. Но и здесь под искусственным изя-ществом проглядывает природный характер местных жите-лей. Страсть блистать обуревает русских. Поэтому в их гостиных цветы расставляются не так, чтобы сделать вид комнат более приятным, а чтобы им удивлялись извне. Со-вершенно обратное наблюдается в Англии, где более всего боятся рисовки для улицы...
Русские справедливо гордятся садом, с таким трудом вырванным из болотистой петербургской почвы... По на-туре склонные к хвастовству, они гордятся своей природой точно так же, как и окружающим их обществом...
Сегодня вечером мне удалось увидеть на острове цвет высшего общества. Сюда прибыл весь Петербург, т.е. двор со своей свитой и челядью, но не для того, чтобы совер-шить приятную прогулку в прекрасный летний день - это было бы для петербургской знати более
Повсюду где есть двор и придворные, царят расчетли-вость и интриги, но нигде они так явственно не выступают, как в России...
Вельможи, приезжающие из внутренних губерний в столицу, привозят с собой многочисленную челядь. Она является лишним признаком богатства, так как люди здесь - собственность их господина...
Природные кареты выглядят богато, но не очень за-ботливо содержатся и потому не кажутся элегантными. Плохо выкрашенные и еще хуже отполированные, они тя-желы на ходу и запряжены четверкой лошадей в чрезвы-чайно длинных постромках".
Де Кюстин отмечает, что наряд лакеев, которые со-провождали придворную знать, по блеску и богатству поч-ти не отличался от великолепных одежд их господ.
"Национальный наряд русских придворных дам, - от-мечает далее французский путешественник, - импозантен и вместе с тем старомоден. Они носят на голове какие-то со-оружения из дорогой материи. Это головное сооружение напоминает мужскую шляпу, сверху несколько укорочен-ную и без донышка, так что верхняя часть головы остается открытой. Диадема вышиной в несколько дюймов, укра-шенная драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, совершенно его не закрывая. Она представляет собой ста-ринный головной убор, придает женскому облику оттенок благородства и оригинальности, очень идет к красивым ли-цам и еще более уродует некрасивые. К сожалению, по-следние весьма часто встречаются при русском дворе, так как только смерть освобождает придворных дам даже са-мых престарелых - от их звания..."
Де Кюстин, отмечая отсутствие высокой нравственно-сти у простого народа, винит знать, которая считает, что элементарные правила поведения пригодны для простолю-динов и не касаются людей голубой крови. Спесью были заражены самые влиятельные дворянские роды России. Де Кюстина поразили слова одной аристократки, которая от-кровенно сказала: "Мы не можем составить себе ясное представление о ваших порядках" и откровенно удивилась: "Меня уверяют, будто у вас могут посадить в тюрьму знат-нейшую особу за долг в двести франков. Это возмутитель-но!.. у нас не найдется ни одного купца, ни одного постав-щика, который осмелился бы отказать вам в кредите на не-ограниченный срок..."
Де Кюстин говорит: "Когда русские хотят быть лю-безными, они становятся обаятельными. И вы делаетесь жертвой их чар вопреки своей воле, вопреки всем преду-беждениям... Выразить словами, в чем именно заключается их обаяние, невозможно..."
"Буржуазия почти отсутствует в России, - отмечает де Кюстин, ее заменяет сословие мелких чиновников и помещи-ков средней руки, людей незнатного происхождения, но до-служившихся до дворянства. Снедаемые завистью к аристо-кратии, они, в свою очередь, являются предметом зависти для народа, и, в общем, их положение тождественно с положением французской буржуазии перед революцией..."
Враждебность к революционным преобра-зованиям
В Европе во второй четверти XIX в. наметилась тен-денция обособления России от Европы. Запад видел в рус-ском самодержце главного врага революционному обнов-лению Европы. И это было правдой. Николай, например, писал Фридриху-Вильгельму: "Россия всегда будет верною союзницей своего старого друга - доброй, старой и лояль-ной Пруссии, а не Пруссии новой, вошедшей в компромисс с "революцией".
Николай запретил появление трехцветного француз-ского флага в русских портах и всем русским подданным приказал выехать из Франции, что явилось опрометчивым, т.к. считалось разрывом дипломатических и торговых от-ношений.