Богатым быть не вредно

Гунько Василий И.

– Надюша, зачем же одновременно выводить на чистую воду и обливать грязью? Какой смысл, а? Завтра придешь утром и прочтешь свою фамилию в списках будущих студентов! А теперь пардон, что я заставил тебя ждать целых пятнадцать минут, – Кукушкин сделал вид, что обиделся. – Прощай, Надя!

Когда Вася ушел, Синицына еще долго стояла, ошарашенно мигая глазами. Ей казалось, что все это произошло во сне. И только на следующий день, утром, Надя убедилась, что этот красивый незнакомец ее не обманул, и немножко начала верить в добрых волшебников.

Но

это будет завтра. А сегодня вечером весь третий этаж ресторана «Метро» гудел и гулял под аккомпанемент варьете лилипутов. «Дирижером» был Кукушкин. Он пошушукался с» руководителем лилипутов, и конферансье официально объявил, что всех угощает некий красавец-мужчина, не пожелавший представиться. Зал сначала решил, что это шутка мастера разговорного жанра. Тогда под бурные аплодисменты актеров Кукушкин поднялся на сцену и показал несколько пачек крупных денежных купюр, дабы все убедились, что никакого обмана нет. А чтобы вконец развеять сомнения даже самых неверующих, Вася, вдруг вспомнив Булгакова, распечатал одну пачку и швырнул ее в зал.

Среди посетителей раздался восторженный стон.

– Вот это мужчина! – завизжала девица легкого поведения, прикуривая сигарету у своего поклонника. – С таким человеком не грех и связать свою жизнь.

Рядом раздался мужской лошадиный смех:

– Пижон, малоумный или сумасшедший!

– Дурак, еще не знает, что добро наказуемо! – угрюмо резюмировал кто-то в конце зала.

Почти все деньги, брошенные рукой Кукушкина от всей души в зал, были пойманы еще на лету. Только несколько презренных бумажонок смогли коснуться пола, но тут же были подняты.

Вася не жалел этих денег. Он теперь нисколько не сомневался, что завтра их у него будет в десять, в сто раз больше. Более того, его выходка была «с дальним прицелом»: он задумал провести один экспериментик…

Курочкин уже был пьян. Сидел в одиночестве за отдельным столиком возле окна и никого к себе не подпускал даже на бутылочный выстрел. Перед рестораном он уже успел поцапаться с Кукушкиным «на почве жизненных разногласий», то есть из-за Оли. Вася заказал себе ящик шампанского и «много-много», как он выразился, креветок. Выпив два литра шампанского и съев, ввиду отсутствия креветок, сковороду куриных потрохов, Курочкин возненавидел Кукушкина до икотки.

Забаррикадировавшись бутылками, Вася решил хоть как-то ему отомстить. Начал открывать их одну за другой и «расстреливать» посетителей.

– Приготовиться! Внимание! Пли – и кукушка в кастрюле! – вопил он после выстрела.

Пробка каждый раз улетала куда-то на середину зала, вино лилось рекой, но на Васю, который словно дитя хлопал в ладоши, никто не обращал внимания. Каждый пил и ел сколько хотел и даже больше. Кое-кто танцевал. Большинство повторяло заказы.

К столу Курочкина подошла дама лет сорока пяти и в очках. О таких говорят: пока не пощупает, не поверит. Поправляя надменно свои очки, она начала разглядывать Курочкина как что-то

трудно доказуемое.

– Гм, и вот это называется мужчина, – пожала плечами она.

– Эш-шо един шаг, и он ок-кажется последним! – предупредил Курочкин, направляя на нее бутылку.

Даме шутка понравилась:

– Изумительно! Восхитительно! Прелестно! Я так познакомилась со своим вторым мужем, когда праздновала в ресторане свой первый в жизни развод. Я с ним прожила, как лебедушка с лебедем, три с половиной месяца. Ах, какая это была любовь! Эх, какие это были годы… – пробка от шампанского больно ударила даму в лицо и заставила замолчать.

– Пей! На шару! Только не захлебнись! – приговаривал Курочкин и, хотя его донимала икота, хохотал до слез. – Ненавиж-жу! Презир-р-раю! По вас тюр-р-ма давно слезы пр-р-роливает! Плачет, ох как плачет – не дождется!

Пострадавшая женщина, восхищенно посматривая на Курочкина, ушла приводить себя в порядок, зал громыхал, пол дрожал, будто начиналось землетрясение, все старались поддать друг другу жару. Выражаясь проще, это была круговая порука: Кукушкин после каждого танца давал «на лапу» оркестру, оркестр выдавливал последний дух из танцующих, а танцующие из кожи вон лезли, чтобы понравиться Кукушкину.

Глава 13

На второй день Вася Кукушкин решил продолжить свой эксперимент без Курочкина. Хватит! Гость из Москвы, как оказалось, не умеет себя вести в приличном обществе. Пусть тогда сидит и отвечает на телефонные звонки.

И пришел Кукушкин в ресторан специально без денег. Это входило в условия его эксперимента. Как и вчера, к Васе подскочил молодой, стройный официант и обратился с подчеркнутой вежливостью:

– Здравствуйте, как вы себя чувствуете после вчерашнего?

– Как рыба в воде.

– Отлично. Что будете заказывать?

– Сто граммов и чай. Или кофе, если есть.

– Для вас, естественно, найдем. Может, еще чего-нибудь?

– Спасибо, чего-нибудь принесите вот тем двоим, – Вася небрежно кивнул головой на соседний столик, за которым сидели две дежурные проститутки. – Впрочем, можете пригласить их за мой столик.

– А если они не согласятся? – официант явно набивал цену за дополнительные услуги.

– Вы что, не уверены в своих силах? У вас комплекс неполноценности?

– Нет, у меня свобода совести.

– Покупаю твою совесть. За полтинник.

Официант мысленно выругался так, что у Васи автоматически зашевелились уши. Но «полтинник» на улице не валяется, решил работник ресторана и сразу подошел к соседнему столику:

– Этот стол не обслуживается, пересядьте вон за тот.

Девицы сначала сделали вид, будто их не так-то легко сдвинуть с места. На их языке это обозначало «пустить пыль в глаза клиентам».

– Слушай, Зося, а почему этот фраер не пригласит нас персонально? У него дефект речи или, может, он глухонемой? – иронизировала та, у которой прическа в народе называлась «бабеттой».