Богдан Хмельницкий
Шрифт:
угодники панской власти, вероятно, действуя по наущению Киселя, старавшагося, по
собственному его признанию, производить между козаками раздоры, подобрали
кружок Козаков, собрали раду на реке Русаве и потребовали к себе Томиленка. Там
низложили его с достоинства и дали старшинство переяславскому полковнику Савве
Кононовичу, родом великоруссу, преданному панским видам. Вместе с Томпленком
отрешили ненадежных старшин и заместили их другими лицами, настроенными
подкупленными заранее. Писарь Онушкевич, должно быть заправлявший этою
интригою, остался в своем звании при новом старшом. Окончив свое дело, послали к
коронному гетману просить утверждения новоизбранного козацкого начальника.
Конецпольский утвердил его, но утверждение не застало в живых Савву
Кононовича.
Весть о перевороте передана была в Сичу скорее, чем коронному гетману.
Павлюк, услышав, что Томиленка заменил Кононович, немедленно вышел с своими
выписчиками, стал кошем у Крылова и отправил в Переяславль отряд, по известию
одного современного польского дневника, под начальством Чигиринского полковника
Карпа Скидана и Семена Выховца.
Посланный отряд переправился через Днепр, ночью ворвался в Переяславль
внезапно, когда там никому не снилось о таком посещении. Схватили Савву
Кононовича, писаря Федора Онушкевича и новопоставленных старшин, заковали и
повезли за Днепр; все это сделано было с такою быстротою, что. переяславские козаки
не спохватились отстаивать свое начальство. В Крылове, на раде, поставили узников
посреди майдана, по козацкому обычаю, выговорили им преступления их против
войска, измену козацкому делу п казнили. Кононовича и Онушкевича расстреляли;
других предали смерти иным способом.
Та же рада, которая, состоя из выписчиков, судила Савву Кононовича и других
старшин реестрового козацкого войска, провозгласила козацким гетманом Карпа
Павловича Гудзана или Павлюка. Томиленко, добровольно уступая ему старшинство,
остался его товарищем и другом.
Но в ту же ночь, когда выписчики так ловко схватили Савву с некоторыми
единомышленниками, другие из последних успели убежать: главным из ускользнувших
был реестровый товарищ Ильяш Караимович, родом армянин, как говорит о нем
украинская летопись, а может быть еврей караим, как можно судить по его прозвищу.
Он так был ловок и
85
счастлив, что не только спасся сам, но еще схватил и увез с собою двух Козаков из
отряда, приходившего в Переяславль за Саввою,— Смольчугу и Ганжу, и доставил их
коронному гетману. Там, под пыткою, эти два пленника сообщили полякам подробное
известие о том, что затевали мятежники. «Своевольно составленные
показывали они—будут нападать на дома шляхетских особ и Козаков, преданных Речи-
Посполитой; уже некоторых владельцев ограбили; уже некоторые бежали из своих
имений. Будут жечь костелы и убивать католических духовных, искоренять унию;
думают соединиться против поляков с донскими козаками, наконец, думают отдаться
московскому царю и признать 'его государем над всею Украиною. Другие удальцы
бегут в Запорожье и там строят чайки, чтоб выходить на море». Такия недобрые вести
принесли Конецпольскому пленные козаки Смольчуга и Ганжа.
Стоя тогда в Баре, Конецпольский задумал прежде заманить к себе Павлюка с
товарищами хитростью, и послал к нему двух ротмистров, Комаровского и Сокола:
чрез них он извещал Павлюка, что Речь-Посполитая ожидает войны с Турциею,
приглашал по этому поводу явиться к нему в войско и вместе с тем отпустить
схваченных, как он узнал, в Переяславле старшин.
Обращаясь так снисходительно с мятежниками, Конецпольский 3-го сентября издал
универсал ко всем старостам, подстаростам, державцам, наместникам владельцев и
вообще ко всем начальствующим лицам (урядам) в Украине, и в этом универсале
говорилось так: «Всех тех, которые пристали к мятежникам и не воротятся на свои
места жительства, не считая козаками, присылайте ко мне, а если их нельзя будет
поймать, то карайте их жен и детей, истребляйте их жилища; пусть лучше крапива
растет на том месте, где они живут, чем будут распложаться изменники короля и Речи-
Посполитой».
Павлюк, оставаясь со своим войском под Крыловом, 21-го сентября послал
Конецпольскому два ответа: один был от него, другой от писаря войскового Стефана
Домарадского.
Павлюк представлял совершенное ил дело в таком виде:
Несколько десятков человек, без ведома и согласия всего войска, составили раду на
реке Русаве и низложили со старейшинства заслуженного и почтенного Василия
Томиленка, отставили достойных и почтенных старшин и полковников, дали
начальство человеку недостойному и неспособному и притом чужеземцу—москвитину
Савве, выбрали таких же, как он, старшин. Савва самовольно забрал пушки,
принадлежавшие Трехтемировскому монастырю, и следовательно, посягнул на
церковное достояние, называл запорожцев и выписчиков изменниками, грозил идти на
них с своими единомышленниками и искоренить их, делал народу разные оскорбления.
«Это побудило нас, писал писарь, к тому, что мы послали схватить Савву с его