Богдан Хмельницкий

Осипов Кирилл

В Сечи большинство имело огнестрельное оружие. Характерно, что в народной «думе» о смерти Федора Безродного повествуется про то, как при опускании тела в могилу

В семипядиi пiщалi грiмали.

Безродный погиб в 1576 году. В этом же году Стефан Баторий дал герб войску запорожскому. На гербе изображен козак с мушкетом на плече. Боплан говорит, что козаки метко стреляют из пищалей — «обыкновенного своего оружия».

В то время как в Западной Европе пикинеры были отделены от мушкетеров, козаки имели копье, саблю и мушкет. Отправляясь в морской поход, они брали с собой по пять-шесть мушкетов каждый. Конный

козак, кроме того, имел четыре пистолета.

Козачья пушка XVII века.

Кстати сказать, уменье козацкой конницы драться в спешенном строю было в значительной мере обусловлено тем, что бедные козаки сперва служили в пехоте, а раздобыв достаточно денег, переходили в конницу. Хороший всадник должен был иметь одну-две заводных (запасных) лошади, чтобы во время похода не уступать татарам, всегда имевшим заводных коней.

В Сечи имелось около 50 пушек и много хороших артиллеристов.

Хотя большинство козаков были отличные наездники, они не любили битвы в конной строю. Наиболее сильны они были в пешей схватке, особенно если укреплялись за табором: двойной ряд соединенных цепями телег, из-за которых они отбивались, словно из-за валов. Их противникам очень редко удавалось разорвать это построение. Случалось, что за неимением телег козаки перевязывали за рога и хвосты скот.

Встретившись с неприятелем, козаки разведывали его силы и расположение. Этой цели во многом способствовали «герцы» — индивидуальные поединки перед фронтом обеих армий. Затем составлялся план атаки.

Обычно козаки высылали часть сил на фланги и в тыл неприятеля, а затем предпринимали одновременную атаку. В те времена армии были особенно чувствительны к появлению противника сразу с нескольких сторон, и такой метод ведения боя хорошо оправдывал себя.

Воюя с поляками, козаки стреляли из ружей по обозным лошадям, так как без лошадей поляки, опасаясь за возы с провиантом, лишались свободы маневра; сами же козаки были убеждены, что население снабдит их продовольствием.

Козацкое войско делилось на полки и сотни: в полку — три или четыре сотни. Но сотня это в действительности было гораздо больше, чем 100 человек.

Заслуживает внимания организация морских походов.

Козаки строили «чайки» — челны без киля длиною в 60, шириною в 10 футов. С каждой стороны садилось 10–15 гребцов. Для того чтобы не терять времени на повороты, «чайка» снабжалась двумя рулями: и на корме и на носу.

Запорожские галеры и «чайки» (по описанию Боплана и Ровинского).

В каждую «чайку» помещали пять-шесть фальконетов [21] . Низкая посадка (2,5 фута) делала «чайки» малозаметными. Ночью козаки подплывали к кораблям и шли на абордаж. Если турки замечали их своевременно, козаки стремились сблизиться с кораблями, чтобы огонь их фальконетов и самопалов причинял наибольший вред, турки же старались держаться в отдалении и безнаказанно обстреливать «чайки» из дальнобойных пушек.

21

Фальконет— старинная мелкокалиберная пушка.

Козаки брали с собой бочки с сухарями, копченым мясом, пшеном. Спиртные напитки на борту

запрещались. Высадившись на берег, козаки оставляли по четыре часовых на «чайку» и шли на «добычь».

Таким, в кратких чертах, было это своеобразное «государство в государстве» — «христианская казацкая республика», как назвал его Маркс [22] . Здесь, в Сечи, козаки были уже сплоченной силой, в то время как в верховьях Днепра их собратья, хотя и были столь же свободолюбивы, не имели никаких прав и подвергались тяжкому гнету панов и шляхты.

22

Архив Маркса и Энгельса,т. VIII, 1946, стр. 154.

IV. НАСТУПЛЕНИЕ ПОЛЬСКОЙ ШЛЯХТЫ НА ВОСТОЧНУЮ УКРАИНУ

Уже в первой половине XVI века козачество стало одной из растущих сил на Украине. Тем не менее оно не получало еще никакого официального признания со стороны властей. В 1524 году король Сигизмунд I робко предлагал сейму: «…Если б решились вы на следующий год держать на Днепре козаков для охраны и обороны владений наших». Но сейм отверг это предложение, не «решился» взять на государственную службу безвестных бродяг, сами же козаки отнюдь не нуждались в формальном признании. Они попрежнему ходили по первому зову в экспедиции, собираясь на сборных пунктах (обычно между Конотопом и Нежином либо в Крылове, за Днепром), а вернувшись из похода, растворялись в разных общественных группах, не теряя, однако, внутренних связей друг с другом.

Правительство, со своей стороны, считало, что не следует мешать людям, которые по собственному почину охраняют границы государства и приносят этим двойную пользу: во-первых, избавляют от затрат на содержание войска, во-вторых, позволяют обходиться без услуг родовитой шляхты, которая за свою военную службу потребовала бы крупных привилегий. Однако давать официальное признание козакам сейм также не желал.

С течением времени польско-литовскому правительству пришлось изменить свою тактику кажущегося игнорирования козачества. Серьезным поводом к этому явилось образование Запорожской Сечи, в которой консолидировалась козацкая активность.

В 1568 году правительство впервые обратилось формально к «подданным нашим, козакам тым, которые, з замков и мест украинных зъехавши, на Низу перемешкивают». Шляхтичи начали понимать, что козачество представляет собою грозную силу. Иллюстрацией этого может служить высказывание польского историка Папроцкого, обращавшегося в 1575 году к своим собратьям: «Что делал Геркулес, который побивал гидр и не щадил земных богов, то на Руси сумеет сделать каждый. Самсон разодрал челюсти льву; подобные подвиги в наше время русаку за обычай. Могущественный Турок разинул на нас пасть, и храбрые русаки не раз совали в нее руку. Устремился бы он в Польшу, но останавливает его русская сила. Бросаются русские (то есть русское население польских земель. К. О.) в пропасть войны, пренебрегая опасностями, и когда совершают что-нибудь полезное, всем вам от того прибывает славы».

Но, принося Польше большую пользу, козаки создавали для нее и затруднения: своими беспрестанными набегами они раздражали Турцию, Крым и ухудшали отношения этих стран с Польшей. Польское правительство окончательно пришло к мысли ввести в русло «неорганизованную стихию» козачества и поставить ее себе на службу. В 1572 году коронный гетман Язловецкий произвел набор трехсот козаков на королевскую службу; мероприятие это оказалось малодейственным. Но вскоре решительный шаг в этом направлении совершил энергичный польский король Стефан Баторий.