Боги Безвременья
Шрифт:
— Мы не причиним тебе вреда, если и ты не причинишь вреда нам.
— Что здесь произошло, почтенный Лао?
— На нашу землю пришли варвары, степные племена. Разорили, сожгли; мужчин убивали, женщин забирали. Мы с женой и внучкой сумели сбежать, а наш сын погиб, невестка же — попала в руки дикарей. Еще немного, и великая империя Цзинь падет к ногам жестокого захватчика, а император неспособен дать отпор татарам! Нас больше, наши города лучше укреплены, наши воины лучше вооружены, но они проигрывают проклятым врагам! Того гляди и стену преодолеют.
— Да что ты такое говоришь! — испугалась супруга Лао. — Ну разграбили пару городов,
Юдай вспомнил, что цзиньцы татарами называли монгольские племена, что просто означало слово «варвары». И империя Цзинь... она действительно пала под натиском орды в тысяча двести тридцать четвертом году, после гибели последнего императора Ваньян Чэнлиня в бою. Но, раз пока что монголы не достигли конечной цели, Первозданные воды, призванные Отохимэ, забросили его на изначальную Землю, кажется, в самое начало войны с племенами. К тому же, раз старик упомянул Чингисхана, Великую стену, которую кочевники еще не преодолели, это должен быть примерно тысяча двести одиннадцатый год.
— Так как тебя на самом деле зовут? — вмешался в его мысли Лао.
— Горо, — выпалил юноша первое попавшееся имя.
— Хорошо, Горо. Оставаться в этом поселении опасно, кочевники могут настигнуть нас здесь. Мы собираемся уйти под защиту большого города. Не ради себя, но ради нашей маленькой Мей, — с нежностью добавил старик. — Мы не отдадим ее на растерзание зверям, ее судьба — цвести, радовать красотой, выйти замуж, а не погибнуть под копытами коней кочевников.
Судьба побежденных всегда печальна, Юдай на своем примере знал это. Маленькая ошибка стоила ему всего: он проиграл, едва не погиб, попал в прошлое, еще в столь смутное время, пока Макото овладел копьем Идзанаги, и отправился в Безвременье. А Отохимэ, что сделали с ней? Неужели убили, дабы скрыть свои злодеяния? А Нобу с Рио? Выжил ли старший брат? Столько неизвестности, а он потерял связь с Водами, не зная, как вернуться.
Глава 20. Звуки ветра
Юдаю пришлось тяжело: не успел он оправиться после поединка и попадания в этот мир, как ему пришлось отправляться в дорогу, спасаясь с цзиньскими беженцами от монгольского нашествия. Но он не жаловался, наоборот, помогал Лао нести пожитки семьи, развлекал маленькую Мей, с другими мужчинами нес дозор. Сначала на него смотрели с подозрением, чувствуя в нем нечто чужеродное, но со временем стали доверять, ибо привыкли судить о людях в первую очередь по их поступкам.
Во время привалов старик Лао подбадривал путешественников, играя на сякухати. Звучание бамбуковой флейты всегда нравилось Юдаю, он даже пытался научиться играть на ней, но из-за тренировок не хватало времени. Однако сейчас печальные звуки глубоко терзали его сердце, вызывая в памяти лицо Отохимэ, ее нежную улыбку, колдовские зеленые глаза. Где же она? Как ему найти ее? Ведь он должен был сберечь ее сердце, а вместо этого она отдала свои силы ради его защиты! И какой после этого он избранник бога Идзанаги?
От презрения к самому себе юноша не смог усидеть на месте, отходя от отдыхающих крестьян. Но даже здесь ему не было покоя, ибо ветер в насмешку над его страданиями пел еще более печальные мелодии, чем Лао со своей флейтой. В этих звуках ветра Юдай слышал отчаяние, безысходность, и неожиданно среди гармонии природы ему почудился голос его любимой.
«Юдай!» — звала Отохимэ.
Он побежал за ветром, пытаясь определить,
«Юдай, берегись!» — предупредил мягкий голос, и обострившийся слух юноши различил нечто неестественное в звуках ветра.
Свист. Резкий, злой, смертоносный.
Юдай повалился на спину, отброшенный ударом. Стрела угодила в левое плечо, причиняя безумную боль. Перед глазами размывалось, но он с силой закусил нижнюю губу, чувствуя, как по подбородку бежит струйка крови. Это помогло отрезвиться, вынырнуть из пучины забытья. Не время для слабости, если он хочет выжить!
Рядом раздались неприятные голоса, и над ним склонилось заросшее лицо. Черные глаза смотрели безжалостно, напоминали взгляд хищника перед нападением. Он вытащил короткий нож, намереваясь добить раненного юнца, но Юдай только и ждал сближения: зацепил противника ногой, повалив на землю. Подобранный камень полетел в голову второго врага, оглушая на время. Первый быстро поднялся, атакуя ножом, но Юдай перехватил руку в выпаде, выбил нож, перевернулся, ударил локтем в позвоночник, услышав хруст, через кувырок ушел от ответного удара, схватил нож, и всадил в горло противника.
Тем временем на него напал второй воин. Он не издавал воплей, но его глаза пылали лютой злобой и ненавистью. Камень разбил ему бровь, кровь заливала лицо, но это не помешало мужчине с точностью наносить удары. Схватившись за стрелу, он с силой дернул ее на себя, вырывая из плеча Юдая. Юноша вскрикнул, когда наконечник повторно изранил его изнутри. Капли крови унесло поднявшимся ветром, и противник злобно ощерился.
— Смерть! — прохрипел он с едва понятным акцентом.
Избранник Идзанаги ощутил слабость, несовместимую с выживанием, и это стало толчком к победе: он достиг края, когда каждый шаг мог привести к падению в пропасть, и обратился к глубинам памяти собственного тела, сражаясь без стратегии, видя битву словно со стороны. Страх ушел, дыхание выровнялось, ветер ласково прошелся его по лицу, охлаждая пылающую кожу. Юдай отбил каждый удар, глядя в гневные глаза со спокойствием. Воин с силой ударил его ногой в колено, заставив упасть, но юноша не растерялся, схватил пыль, метнув в глаза противнику. Одной секунды хватило, чтобы перехватить валявшийся нож, и расправиться со вторым мужчиной.
Когда бой закончился, Юдай зашатался, прижимая руку к ране, но ветер донес новые звуки боли. Юноша повернул голову, увидев дым. Лагерь, беженцы разбили там лагерь!
«Остановись!» — на грани слышимости раздался нежный голосок.
Однако он упорно брел на выручку, боясь, что приютившие его люди и их внучка могли пострадать. В отряде не было практически воинов, в основном — спасавшиеся от кочевников женщины, дети, старики, раненые мужчины. Расправиться с ними — легче простого.
«Милый, ты не должен погибнуть! Ты ранен! Найди Первозданные воды и вернись домой!» — в голосе Отохимэ раздалось отчаяние.
«Как я уйду, моя любовь? Им не на кого надеяться, я должен помочь!» — мысленно обратился к ней Юдай.
Он сделал еще несколько шагов вперед, и силы оставили его. Однако, даже упав на колени, юноша все равно продолжал ползти, подгоняемый душераздирающими криками. Ветер снова подул в его сторону, принося слова и мольбы. Кто-то просил кого-то о пощаде, кто-то проклинал захватчиков, кто-то призывал богов. И среди этого хаоса раздался тонкий девичий визг. Юдай готов был поручиться, кто услышал маленькую Мей, и с особым рвением стал цепляться за траву, подтягивая тело вперед.