Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века
Шрифт:
В критические дни 1931 и 1932 годов Бернард Барух ковал в Конгрессе консенсус демократов и республиканцев, который доминировал в законодательстве и политических дебатах. В начале 1930-х годов могущественный председатель сенатского Комитета по финансам и другие влиятельные законодатели бывали частыми гостями на охоте в уединённом поместье Баруха в Южной Каролине.
Барух, таким образом, в эти критические первые годы депрессии обладал непревзойденной властью и влиянием в экономической политике Вашингтона. В ходе последующих событий то, что он сделает с этим влиянием, станет решающим.
Он призывал демократический Сенат оставить конфронтацию и не проводить курс,
«Страна находится в очень взбудораженном состоянии. Сейчас нужен именно покой, и никаких перемен. Давайте не будем пытаться исправить слишком много вещёй сразу». {296}
Уникальное воздействие Баруха на политику Конгресса блокировало любую подлинно демократическую альтернативу катастрофической политике невмешательства Гувера в это критическое время. Это отсутствие инициативы или предложений от демократов в 1930-х годах мало чем отличались от оглушительного молчания демократов в Конгрессе более восьмидесяти лет спустя на дебатах в 2008 году по поводу беспрецедентного республиканского законопроекта спасения Уолл-Стрит стоимостью 700 миллиардов долларов.
Барух утверждал, что дефляция цен на сырьевые товары прошла дно в октябре 1930 года и что:
«пришли в движение естественные лечебные силы. Я не верю, что правительство способно что-либо сделать, чтобы помочь. Каждый раз, когда вмешивается правительство, оно делают только хуже». {297}
Тогда же он говорил группе академических экономистов демократической партии, что «бизнес должен пройти через выжимание и начать всё сначала», словно национальная экономика была какой-то гигантской стиральной машиной. Когда один из присутствующих экономистов возразил, что такой подход политики невмешательства правительства рискует вызвать беспорядки на улицах, Барух огрызнулся:
«Всегда есть слезоточивый газ, чтобы об этом позаботиться».
Он использовал своё влияние, чтобы решительно выступать против любых предложений по государственным расходам на общественные работы для снижения безработицы, которую он презрительно именовал «инфляцией рабочих мест». Статья на первой полосе номера от 12 ноября 1931 года «Нью-Йорк Таймс» демонстрировала необоснованный оптимизм: «Барух видит национальный подъём». Рядом с этим заголовком шла другая статья с цифрами: 67000 безработных выстроились в очередь в Нью-Йорке, чтобы зарегистрироваться для участия во внеплановых работах. Барух призывал к повышению налогов на прибыль, чтобы в кризис сохранить бюджет правительства «сбалансированным и здоровым», одновременно настаивая на том, что любые энергичные государственные расходы будут раздувать доллар. Но беспокоился он о ценах на золото, а не об общественном благосостоянии.
Благодаря своему влиянию на демократический Конгресс Баруху удалось завоевать одобрение не республиканцев Гувера, но и демократов даже в вопросе разрушительной финансовой дефляции. Это успешно исключило любую вероятность заметной политической инициативы, пока государство всё глубже вязло в экономической трясине. Накануне депрессии Бернард Барух неутомимо пропагандировал в качестве национальной политики продолжение дефляции.
Ядро стратегии Баруха состояло в том, чтобы предотвращать любые попытки Конгресса модифицировать Федеральную резервную систему, а также настаивать жёсткой привязке (любой ценой) США к золотому стандарту, даже после того, как Великобритании и 24 других
«Эта страна не может уйти от золотой основы». {298}
Одновременно в течение всего периода, когда Барух призывал Конгресс и администрацию Гувера не отказываться от золотого стандарта, он был также частным бизнес-партнёром заместителя министра финансов администрации Гувера Огдена Миллза-младшего на золотом руднике на Аляске. Третьим партнёром был старый дружок Баруха Юджин Мейер-младший, который только что был назначен президентом Гувером в правление ФРС. {299}
К февралю 1932 года, в разгар предвыборной гонки, золотые запасы США упали до опасного минимума. В результате вывоза за границу, а также оседания у населения в качестве средства сбережения на фоне обостряющегося внутреннего американского банковского кризиса из резервов утекло более 1 миллиарда долларов монетарного золота. Федеральная резервная система получила полномочия изыскать ещё 1,5 миллиарда долларов золотых резервов. Количество «свободного золота» ФРС на тот момент упало до 433 миллионов и сокращалось со скоростью 150 миллионов долларов в неделю. Барух удвоил свои публичные и приватные призывы поддерживать привязку к золотому стандарту любой ценой.
Гувер решительно подтвердил, что он в будущем не будет «вмешиваться» в автоматическую работу золотого стандарта. Золото продолжало покидать хранилища ФРС, а банковские банкротства нарастали.
В мае 1932 года редакционная статья в «Филадельфиа Рекорде» выразила растущую в стране тревогу:
«В течение трёх месяцев США должны приостановить выплаты в золоте. Если правительство ожидает, когда его вынудят к этому, это повлечет за собой катастрофу. Если правительство предпримет действия прямо сейчас, оно сможет блокировать дефляцию, положить конец депрессии, вернуть процветание... При той скорости, с которой золото покидает ФРС, Федеральные резервные банки остановят свои сделки на открытом рынке через шесть недель. Их быстро остановит истощающийся золотой запас – та золотая цепь, которая ограничила любое соответствующее действие, чтобы вылечить депрессию...
Почему мы не можем бороться с этой депрессией так же, как во время боевых действий, когда в 1917 году мы объявили эмбарго на золото, и уже никто не вспоминал об этом?... Президент Гувер объявил мораторий на союзные долги, но позволяет субъектам этих стран-должников [то есть, Англии и Франции – автор] выкачивать наше золото и ведёт нас к гибели. Не находимся ли мы во власти какой-то странной навязчивой идеи, которая заставляет нас действовать иррационально, когда мы имеем дело с драгоценным металлом?»
Когда стало ясно, что на ноябрьских президентских выборах 1932 года победит демократ Франклин Рузвельт, Барух проницательно переметнулся на его сторону, на сторону человека, против выдвижения которого он выступал ранее.
В тот же период Барух в частном порядке приступил к накоплению золотых слитков в банковском сейфе в Нью-Йорке, покупая их у европейских поставщиков, а также у своей собственной «Джуно Голд Майнинг Компани» на Аляске. За месяц до инаугурации Рузвельта в феврале 1933 года золотая фортуна Баруха достигла впечатляющих размеров – шестьдесят шесть золотых слитков, и внезапно Барух перестал покупать золото. Как оказалось, кое-то из экспертного совета только что избранного президента Рузвельта приватно сообщил Баруху о планируемой золотой политике нового президента.