Боги должны уйти
Шрифт:
– Произошло не то, что вас напугало, - ликовала Крученая Губа, - а то, что я видела своими глазами. До первой лунной крови прелюбодейке далеко, но до Скалы Провинившихся Женщин близко.
– До Скалы Провинившихся Женщин? О, не смеши!
– Да ты, Крученая обкурилась что ли?
– Со мной все в порядке. Говорю, что знаю. Даже поклясться могу своим первенцем: видела. И не во сне. Нужно немедленно созвать Совет Старейших. А так как вождь и жрецы до сих пор не вернулись, и неизвестно, когда закончится праздник, я требую: забрать жезл
Толпа зашумела:
– Благочестивые руки! Это чьи же?
– Не бросайся словами, Крученая Губа. Серьезные обвинения произноси с оглядкой на собственный зад.
– Что могла совершить семилетняя крошка?
– Что совершить? То, что совершают каждую ночь муж и жена.
– Ой - ей! С безусым мальчиком?!
– Серая Сойка всплеснула руками.
– Сына своего я в обиду не дам!
Хохлатая Цапля растолкала толпу:
– Ай-яй-яй! Не стыди мою дочь. Крошка мала телом, а дурные проступки велики. Преступная кровь старшей сестры и порочная кровь матери - черный грех на детской душе. Когда-то непокорных женщин предки сжигали в каменной яме на краю деревни. И боги не были столь жестоки к людям, не насылали смертную засуху. Боги прощают племенам, соблюдающим табу. Боги хотят крови. Мы вернем милость богов.
– А если бог, в самом деле, умер?
– И это говоришь ты, Болтливая Попугаиха? Мать, искусанного муравьями ребенка? Лучше ответь: кто виноват в страданиях твоего младенца? Молчишь?
– Мой младенец жив, - ответила подруга, - зачем же нам казнить другого ребенка?
– Мы накажем Маленькую Лилию не за проказы, а за табу, - сказала Крученая Губа, вытрясая из кукурузного мешка труху. - Женщины, кто за наказание блудницы?
– Хочешь, маленькая развратница, узнать, как весело пляшут прелюбодейки в огне? Как красиво они поют, созывая богов на праздник? Пойдем со мной!
– жена Жреца схватила девочку за руку.
– Отпусти меня, жабья рожа!
– завопила крошка, вырываясь.
Но Хохлатая Цапля уже накинула на голову девочки кукурузный мешок и воздела руки к небу:
– Выкупим прощение у Пернатого Змея! Сожжем порок! Заслужим благодать! Пусть прольются дожди! Пусть мужчины вернутся в деревню.
Мы издали увидели, как Маленькую Лилию с мешком на голове тащат на окраину. Мать растолкала толпу, бросилась к Маленькой Лилии, сдернула с головы мешок, присела перед девочкой, заглянула в глаза, утерла слезы, обняла:
– Жива, жива... Рассказывай: где была? Искали всю ночь. Что случилось? Где болит? Отвечай!
Маленькая Лилия захныкала, потупив глазки.
– Кудрявый Кролик стал моим мужем. Он сорвал с меня повязку невинности.
По толпе пронесся гул.
– Я же говорила!
– взвизгнула Крученая Губа.
– О, дети, это не игра.
– Яма, только яма, исправит порок, - шипела Хохлатая Цапля.
– Молчите, дети, горе вам, - прошептала Серая Сойка, пряча сына за
Мать все равно схватила его за ухо:
– Отвечай, что сделал с моей дочкой!
Тот завыл, извиваясь ужом:
– Маленькая Лилия сама захотела!
– Ах, сама захотела! Разве ты не давал клятву в День Воина: не прикасаться к девочкам до дня совершеннолетия? Разве ты, стервец, не обещал хранить честь женщин Солнечной долины от посягательств омельгонов?
Она крутанула пойманное ухо. Кудрявый Кролик заплясал на одной ноге:
– Давал, клятву, давал, ой-ой-ой!
– Ты сам хуже омельгона!
– Нет, я воин. Принцесса сказала, что Кецалькоатль соединил наши сердца до рождения.
– Ты ничуть не умнее семилетней девочки.
– Он умнее, - ехидно вставила Крученая Губа.
– Да только ваша порода и крокодила уломает. Я сама видела, что между ними произошло. Правильно говорят: держи детишек дальше от родительских циновок.
– Видела, а не вмешалась? Тебе тоже придется отвечать.
– Отвечать за неправильное воспитание чужих детей? Ну, уж нет. Отвечать должны родители.
– Рассказывай, что видела. А соврешь - боги лишат тебя языка.
– Девчонка опоила мальчика кровью лягушек.
Серая Сойка, всплеснув руками, запричитала:
– Добрая принцесса, отпусти мальчишку, не крути ухо. Ой, беда! Отравой опоили сына, подлые принцессы. А ты молчи, Крученая Губа. Насчет лягушек - твоя вина.
– Не буду молчать. Опозорились детки. Что видела - расскажу. Всем бы взрослым поучиться у маленькой развратницы. Можно догадаться, что происходит по ночам в доме синеглазых. Пусть народ сам догадается, почему реки в стране пересохли.
– Молчи, молчи, - умоляла Серая Сойка.
– Рассказывай, что видела, - требовала принцесса.
– Все расскажу. Пусть народ узнает, почему нас наказали боги. Короче, пошла я за болото, проверить лягушачьи ловушки. И вдруг слышу: кто-то из наших кричит во все горло, веселится так, что всех жаб распугал. Подкралась я ближе, и вижу: Маленькая Лилия пристала к пацану: давай и давай. Так к нему лезет, и этак. А он, хороший мальчик, не соглашается, отвечает: "Я воином быть хочу, а не шаманом".
– Дальше рассказывай.
– Прелюбодейка начала щекотать его сучок травинкой. Смотрю - у пацана глазки закатились, затрясся весь, понятно дело, в первый раз. Потом обнялись и покатились по траве.
– Люди добрые!
– закричала Серая Сойка. - Не виноват сын. Отравленный он был приворотом. Проклятые лягушки не выведутся никак, - заплакала Серая Сойка, обнимая сына.
Мать подлетела к Крученой Губе, схватила за лохмы, накрутила на кулак, ощерила зубы и прохрипела в бледное испуганное лицо:
– Молчать! Всем - молчать! За жалобу жрецу обещаю: сдохну, но заберу с собой в могилу связку болтливых языков.
Горящий взгляд принцессы усмирил толпу. Женщины закачали головами, раздался шепот: