Боги не играют по правилам
Шрифт:
– Ну, жопа, щас драть будем, - пробасил одноухий и бросился на меня.
Я не спасовал и ударил навстречу. Попал. Но и сам отхватил. Челюсть онемела, звуки приглушились, земля качнулась, но я устоял. Одноухий сел на задницу и пустил из носа юшку. Зрители застучали кружками, захлопали. Следующий - лысый. Я уклонился от размашистого хука справа, нырнул под левую руку и саданул на скачке в подбородок снизу. Голова лысого подпрыгнула, словно мяч. Зубы клацнули. Он рухнул как подкошенный и захрапел. Завоняло дерьмом. Зрители пришли в восторг. Даже барон шире
Я довольно хмыкнул и получил увесистый удар под глаз. Попятился, и кулак просвистел в миллиметре от носа. Вот это я люблю! Боги, вам надо крови? Будет! Кость в кость! Я ринулся на врага. Полетели руки, засвистели кулаки. Морда задеревенела, кажется, я плыл и болтался на волнах как хлипкая лодчонка в шторм. Но я бил и попадал. Я не видел куда, как, но отчетливо ощущал, как голова в подшлемнике отскакивает от кулаков. Внезапно мои руки стали молотить воздух. Я чуть не упал по инерции, но устоял. Мутная пелена спала с глаз: Зигур лежал на полу. Но пока я очухался, он перевернулся и вскочил на ноги. Зрители ликовали.
Откуда ни возьмись выскочил одноухий и сходу получил в левый глаз. Прыгнул Зигур. Вот вам, боги, добавки. Я уклонился и ударил навстречу, но провалился и получил такую зуботычину локтем, что в ушах зазвенело, а в глазах сверкнули искры. Следом онемело ухо. В зале шумели, как в лучшие годы. Но мне казалось, что я вылетел за пределы замка и парю где-то в небе, вместе с птицами. Они противно чирикали прямо в подбитом ухе. Могучий кулак Зигура звонко шлепнул по щам. Я схватился за воздух, станцевал какой-то немыслимый танец ногами и эффектно крутнулся на полу. Этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.
Вновь подскочил одноухий. Я встретил его коротким крюком слева в правый глаз, и он исчез. Вот же никак не успокоится. Следующий - Зигур, но его так просто не взять. Он набросился на меня, осыпая ударами, что заведенный. На этот раз я пропустил только один удар, остальные пришлись в защиту. Улучив момент, я контратаковал и смачно влепил бородатому в нос - брызнула кровь. В ответ я пропустил еще. Даже не знаю, куда пришелся удар. Морда загорелась огнем. Вновь повело, но я не давал заднюю, я бил, бил и бил. Ой, похоже, нравится это богам!
Лицо Зигура пухло на глазах, будто его кусали пчелы. Лопнули губы, как спелые вишни, и это гад наконец-то лег. Ему на помощь пришел одноухий. Он размазал кровавые сопли по лицу и ринулся вперед. Я перехватил его руку, крутнул паршивца и саданул о колонну. Теперь он успокоился. Я вошел в раж и машинально хотел вспороть брюхо врагу когтем, но меня остановил Фуас.
– У него нет сердца!
– крикнул он, и я пришел в себя.
Действительно, это был просто человек. Что мне толку от его смерти?
Зрители приветствовали меня стоя. Как выяснилось, они уже успели сделать ставки и теперь бурно обсуждали поединок. Когда страсти улеглись, а я, прихватив кувшин вина, доковылял до своего стула, барон Горлмид сказал:
– Для солдатни в таверне ты неплохо машешь кулаками, но для героя на арене этого мало.
– Не только кулаками бьются, -
– Да, но ты меч-то поднять не можешь.
– Это не меч, а дубина. Мне нужен настоящий клинок.
– Другого нет. Хочешь, отнеси кузнецу, может перекует тебе.
Это была хорошая идея, но в голове у меня мозги перемешались, и сейчас я мог только подносить кувшин к разбитым губам.
– Продолжим, - объявил Фуас.
– Герой, возьми меч, доспехи можешь не одевать, но шлем - обязательно, и преклони колено перед бароном.
Я скривился.
– Иначе нельзя. Герой не может выйти на арену, не присягнув барону. Боги так велели.
Раз велели боги, то придется. Чего не сделаешь ради великой чести войти в портал? Боги, только ради вас! Я поднялся и поковылял к груде металлолома. Нацепил мятый горшок на голову, забросил на плечо меч и, вдыхая смрад тухлой рыбы, встал на одно колено перед бароном.
– Клянусь, - сказал Фуас.
– Клянусь, - повторил я.
– Биться до смерти на арене за барона Горлмида и во всем следовать законам Бангшира.
Я повторил, бросил железяки на пол и вернулся на свое место. Больше меня не трогали. Скудный банкет вскоре закончился. Мне показали комнату - крохотную сырую нору, - и оставили в покое. Но отдыхать я не собирался. Разузнав, где найти кузнеца, я вышел во двор. Отпихнул назойливого кота и, распугав кур, направился к кузне.
Кузнецом оказался трубочист - тот, который открывал ворота. Он спал, уткнувшись мордой в поленницу. Рядом валялся пустой кувшин. У меня всего-то двадцать девять дней осталось, а он спит. Я хорошенько встряхнул трубочиста. Он открыл один глаз. Тогда я повторил, и он забормотал:
– Чего тебе? Завтра приходи. Не видишь, выходной у меня. Герой сегодня прибыл.
Я сунул его головой в кадушку с водой для лучшего пробуждения и сказал:
– Я - герой. Мне нужно, чтобы ты перековал доспехи и меч.
Кузнец взглянул на меня вторым глазом и хлопнул себя по ляжкам:
– Едрить-колотить! Для героя - все сделаю! Тащи свои доспехи. Завтра все будет готово.
Я мигом приволок металлолом и довольный отправился отдыхать.
С самого утра, едва прокричал петух, я бодренько пошел к кузнецу. Этот гад спал там же в обнимку с пустым кувшином и даже не притронулся к латам. Они лежали ровно на том же месте, где я их оставил. Отвесив трубочисту леща, я окунул его головой в кадушку. Но на этот раз подержал немного дольше, чтобы подумал гаденыш.
– Где мои латы?
– проревел я в самое ухо.
– Ексель-моксель! Для героя - все сделаю! Завтра все будет готово.
Тут я заметил, что кузнечный горн давно не работал. И сама кузня в таком состоянии, что хоть святых выноси. Надежда таяла как снеговик на печи. Мне начинало все это жутко не нравиться. Все шло прахом. Как я буду биться на арене без меча и доспехов? Так не пойдет. Мне нужен кузнец.
Я решительно направился к воротам, но меня остановил Фуас.
– Ты куда собрался?
– взволнованно проговорил он.