Боги, пиво и дурак. Том 3
Шрифт:
От моего решения зависело только отношение мастера ко мне, как к персоне. Я мог в его глазах оказаться как славным парнем, связанным с Нергалом, так и жадным говнюком, который не желает ни с кем делиться этой самой связью.
Я медленно выдохнул дым в потолок.
Гай все так же пристально смотрел на меня, дожидаясь ответа. В его глазах было напряженное ожидание, смешанное с мольбой.
И что мне делать?
Если я начну отнекиваться и попытаюсь слиться, я потеряю его дружбу. Если скажу правду — окажусь
К тому же еще большой вопрос, как сам Нергал отнесется к внезапному визитеру. Это тебе не Флора, которой фиолетово, кто в ее двери входит.
Так что ответить, чтобы не попасть впросак?..
И не прогадать...
— Гай... — проговорил я, хмуро и сосредоточенно отмеряя слова. — Давай... поступим следующим образом. Скажем так — у тебя... очень неожиданная мечта. Но я ее услышал. Однако ты же понимаешь, что ничто в мире не дается так просто?
Гай вопросительно приподнял бровь.
— Что ты имеешь в виду? Я что-то должен сделать?
— Да. Если готов, конечно.
— Я готов! — почти вскричал Гай, сверкая глазами.
— Тогда с тебя имена восьми отпетых негодяев, которые, по твоему мнению, не должны ходить по земле. На это у тебя двадцать восемь дней. Хотя нет... — спохватился я, прикидывая в уме сроки. Двадцать восьмой день — это уже дата встречи, на которую я кровь из носа должен вырваться. Так что... — Нет, я немного просчитался — двадцать семь дней у тебя.
В его взгляде растерянность сменилась надеждой.
— Я все сделаю! Клянусь тебе!
— Хорошо, сказал я. — И раз уж пошел такой откровенный разговор... Ты можешь устроить мне посещение одного из заключенных? Или, вернее, заключенной.
Гай хитро прищурился.
— Ты, никак, про Загорскую спрашиваешь?
Я кивнул.
— А говорил — просто видел пару раз... — протянул Гай.
— Так и есть, — подтвердил я, и это была абсолютная правда.
— Ну, официально она не является заключенной. Поэтому комнату не охраняют, да и запирается она не снаружи, а изнутри. Третья дверь налево. Можешь постучать — если есть основания полагать, что тебе откроют.
Я хмыкнул.
— Нет, Гай. Если есть двери и желание в них постучать — то надо стучать. И плевать на основания.
Хлопнув его по плечу, я выглянул в коридор. И, убедившись, что там никого нет, тихо прошмыгнул к нужной комнате и негромко стукнул в дверь.
— Что нужно? — прозвучал из комнаты строгий голос Стефании.
— Это... друг некроманта, — негромко ответил я. — Зашел узнать, как дела.
Ключ с глухим щелчком повернулся в замочной скважине, и я проскользнул в приоткрывшуюся щель.
Стеф стояла передо мной в своих синих брюках и мятой белой рубашке с широко распахнувшейся
— Ты что здесь делаешь? — изумленным полушепотом спросила Стеф, затягивая шнурок на горловине рубашки. Ее глаза сейчас казались совсем синими и теплыми, на губах играла полуулыбка.
Я даже не видел, что там творится у нее за спиной, как выглядит комната и тому подобное. Только ее лицо и эта ослепительно белая ткань, неровными замятыми лучиками разбегавшаяся по рукавам и груди.
Я пожал плечами.
— Просто зашел навестить.
— Просто зашел? В тюрьму?..
— Ну да. А то мало ли. Вдруг какая-то помощь нужна?
Стеф покачала головой, уже не пытаясь скрыть улыбку.
— Ты точно сумасшедший.
— Ну, это мы вроде еще ночью выяснили, — улыбаясь в ответ, сказал я.
— У меня все нормально.
— И поэтому ты в «Ямах»?
— Просто порядок такой. Завтра должны приехать представители королевского трибунала, проведут дознание — и все закончится, — уже серьезно сказала она.
— Это по-любому, или в случае лучшего сценария из всех возможных?
— По-любому, — отозвалась Стеф. — В случае лучшего сценария я еще и место за собой сохраню. В ситуации похуже — получу административное наказание и понижение.
— А в самом худшем случае?
Она покачала головой.
— Самого худшего не будет. Даже при всем желании у них не получится обвинить одну меня во всех грехах.
— А если вдруг все-таки получится?..
У ее виска забавно топорщилась светлая прядь. И я невольно протянул руку, чтобы поправить ее за ухо Стеф.
Но девушка отступила от меня на шаг назад, и сама убрала прядь.
— В самом худшем случае меня лишат права принятия решений и передадут главе семьи в качестве недееспособного носителя генофонда, — хмуро ответила она и, развернувшись, прошла вглубь комнаты.
Теперь, наконец, я смог рассмотреть камеру Стефании. Убогая лавка у окна с посеревшей постелью, квадратный столик, пара стульев и умывальный набор в углу. И яркий, будто попавший сюда из другого мира китель, аккуратно расположившийся на спинке стула.
— Недееспособного носителя генофонда? — насторожился я. — Это что за хрень такая?
— Это будет означать, что отныне единственная миссия, которую мне доверят — это рожать детей генетически подходящему партнеру, — уже совсем мрачно пояснила Стеф. — Как племенная кобыла.
Сначала я изумленно вытаращил глаза.
А потом вспомнил наш ритуал посвящения в чаше, и разговоры про то, как нужна новая кровь и хорошие маги, и что жизнь под лозунгом «любитесь и размножайтесь» — один из вариантов женской судьбы, который здесь считается удачным.