Боги среди нас
Шрифт:
А дальше дрема нападала снова, и сновидения сменялись одни за другими, и снилось ему, что он огромный старый подсолнух, склонивший голову до земли, и из него падают семечки, а из семечек вырастают сорняки и бурьян, и он просыпался со слезами на глазах.
Тут вдалеке почти у входа в парк мелькнул давно забытый ярко-красный цвет, и он приближался. Петр Борисович проснулся, снял очки, быстро протер их и с замиранием сердца посмотрел на чудо. Человек-цветок шел к нему.
– Все-таки тебя кто-то полил. – Он узнал мальчика-кактуса
Только сейчас, в отличие от первого знакомства, его голову венчал, как корона, огромный ярко-красный цветок. Колючки стали острее и больше, и Петр Борисович все понял, давно уже не встречался ему цветок смерти.
– Здравствуйте, Петр Борисович! – Ваня улыбался. – Как ваше здоровье?
Петр Борисович не отвечал, смотря на цветок.
– С вами все хорошо? Вы помните меня?
Ваня подошел поближе.
– Садись, – выдавил из себя Петр Борисович. – Вот мы и опять встретились.
Ваня сел.
– Ты все-таки сделал это? Зачем?
Глаза у Вани потемнели, он сразу понял, о чем его спрашивают.
– Так надо… Я не такой, как все, – тихо сказал он.
– А что в тебе особенного?
– Не могу точно сказать, и вам все равно не понять меня… – Ваня встал, собираясь уйти.
– Постой, подожди, – Петр Борисович задумался. – Проводи меня домой, пожалуйста.
Ваня посмотрел на него.
– Дочка и внучка сегодня не придут, уехали на все выходные в Москву.
– Я тоже был в Москве. И чувствую, что опять туда скоро поеду.
– Расскажешь?
– Пойдемте, погуляю по вашему саду, а потом, может, и расскажу.
***
Несколько часов Ваня вместе со свежим ветерком, свободно проникающим сквозь открытые окна квартиры, гулял по саду Петра Борисовича. Ваня понятия не имел, как называются все эти цветы, да ему и не нужны были эти знания, он чувствовал только одно: как только он зашел в дом старика, его мысли упорядочились, а беспокойство пропало, и теперь он мог спокойно все обдумать.
В самой большой комнате напротив огромного окна стоял диванчик, на который Ваня присел. Петр Борисович не мешал ему, то появляясь, то исчезая в цветочном лесу, он занимался своими любимыми делами с растениями – поливал, подрезал, переставлял, а пару раз Ваня заметил, что старик разговаривает с каким-нибудь цветком.
Ваня, окруженный жизнью, думал о смерти. Ваня знал, что убийство инкассатора Леонида пройдет идеально, так все и случилось. Сложнее всего было решиться действовать. В этот раз он принимал решение, основываясь совершенно не на чувстве справедливости или взаимопомощи, хотя помощь друзьям и была для него одним из самых важных дел в жизни. Нет, он ответил на зов, кричащий глубоко внутри него, на зов, терзающий его юное сердце, который он игнорировать больше не мог. И результат поразил – Ваня изменился, он увидел мир глазами Смерти, и этот мир ему понравился.
Ваня не заметил, как подошел Петр Борисович, и присел
– Ваня, я хочу рассказать тебе о себе, об этой стороне моей жизни не знает никто.
Ваня взглянул на Петра Борисовича, и ему показалось, что из старого тела старика на него смотрит зеленый лес, освещенный солнцем.
– Петр Борисович, что у вас с глазами?! – Ваня вжался в диван, бесцветные глаза Петра Борисовича сейчас сияли ярко-зеленым светом. Но Петр Борисович, казалось, не слышал Ваню. Наконец он сказал:
– Ваня, наша встреча настолько невероятна… – Петр Борисович опять задумался, подбирая слова. – Просто я стремлюсь к Жизни, а ты к Смерти…
***
Посередине сада стояли двое: начало и конец, молодость и старость, жизнь и смерть. Дед был дыханием, солнцем, дубом, мальчик – пустотой, тьмой, камнем. Один свой выбор сделал, другой рассматривал варианты, пробовал на вкус, проверял на прочность.
– Вы отказались, спрятались, а я возьму!
– Можно тебе помочь?
– Чем? Наказывать уродов?
– Нет, давать надежду людям.
– Вы и сами могли это делать.
– Я испугался… И еще не разобрался во всем, да и память меня подводит.
– А я не боюсь, и память у меня хорошая! Но… я понимаю, о чем вы говорите. Я чувствую развилку дорог, и выбирать страшно, но последнее решение мне подсказало сердце, оно сказало – убей, и я убил.
– Сердце тоже может обмануть, оно не истина в последней инстанции, а вдвоем мы найдем правильный путь!
Ваня смотрел на Петра Борисовича, рассказ ветерана открыл ему глаза на многие вещи, и уже сейчас он чувствовал, что вода перед ним разойдется. Но эта неизведанная сила пугала, и было еще что-то непонятное, темное.
– Если честно, то иногда мне становится страшно. – Ваня отвернулся и замолчал.
– Одному всегда страшнее, чем вдвоем.
– Хорошо… Спасибо за помощь, думаю, вдвоем нам будет легче разобраться, кто же мы такие! – сказал Ваня. – Только с чего же начать?
Ваня попытался улыбнуться, но улыбка была натянутая, пустая.
Петр Борисович с радостью наблюдал, как красный цветок на голове Вани завял, оторвался и полетел вниз, а на пол упала только пыль.
– Есть у меня одна идея! – Морщины на его лице разгладились. – Мы изменим ход привычной жизни… Мы сделаем мир лучше…
Петр Борисович еще что-то говорил, в его сердце разгорался потухший огонь, он не видел, как пыль от упавшего цветка смерти начала поражать его сад. Как будто волна пошла по всем растениям, и они начали увядать, гибнуть. Когда он почувствовал что-то неладное, было уже поздно – сад погиб, красная вспышка окрасила все вокруг и смерть пришла за ним.
– Я сам изменю мир, – услышал Петр Борисович, словно в замедленной съемке падая на пол.
А последнее, что он увидел, – за спиной Вани стояла сама тьма. И тьма говорила словами, проникающими в душу: