Боги Стикса
Шрифт:
Багроветь Кислому было дальше некуда, поэтому он побледнел. Сцепил зубы так, что скрип эмали стал слышен даже Шпильке, снова вскочил и на этот раз всё-таки заехал ей ботинком под ребро.
В глазах у Шпильки потемнело от боли, но она, превозмогая себя, всё равно продолжила свои издёвки:
— Бьёшь, как баба. Нижний, что ли? Так это ничего, все верхние когда-то были нижними. Неужели мама никогда тебе об этом не рассказывала?
Кислый без лишних разговоров снова наподдал Шпильке под рёбра так, что она сразу же пожалела о своём остром языке. Правда, остановиться
Второй удар по рёбрам отозвался недвусмысленным хрустом и вспышкой боли, едва не отправившей Шпильку обратно в беспамятство. Но Кислому и этого показалось мало — вместо того, чтоб успокоиться, он одной рукой легко вздёрнул Шпильку за грудки, а второй, сжатой в кулак, два раза подряд пробил по зубам.
Рот снова наполнился кровью, но на этот раз смешанной с осколками зубов — парочку кулак Кислого, похоже, сломал. Шпилька, недолго думая, выплюнула осколки прямо в лицо обидчика. И демонически захохотала:
— Не отрицай свои наклонности. Во всём мире считают, что быть собой — это нормально. Ты к какому из двухсот гендеров принадлежишь?
— Ты что, тварь, думаешь, я отправлю тебя на респ? — заорал окончательно взбесившийся Кислый. — Даже не надейся, гадина!
Шпилька, честно говоря, и сама не до конца понимала, чего пытается добиться, провоцируя Кислого. Но задуматься конкретнее не успела — похититель резко разжал руку, отпуская пленницу, и Шпилька кулем свалилась обратно на пол.
Правда, Кислый тут же рухнул следом, приземлившись прямо на неё. А виной тому был ещё один толчок в пол, намного более сильный, чем первый.
И сопровождался он раздавшимся снаружи грохотом, который человек, не понаслышке знакомый с войной, перепутать ни с чем не способен.
Глава 19
Гром и молнии
Шайтан, хоть и не мог никак вспомнить, как должна выглядеть тварь, так неожиданно подавшая голос, догадывался, что держаться от неё стоит подальше. Открытым оставался вопрос «как», на который существовало всего два ответа — бежать или прятаться.
«Бежать» виделось делом откровенно гиблым. Подсолнухи, конечно, высокие, затеряться в них легко, но и тварь не из простых, отыщет по запаху и сожрёт. Значит, нужно укрытие. Причём такое, которое хотя бы какое-то время сможет противостоять способным рвать металл зубам и когтям.
Нужного варианта в округе, разумеется, не имелось. Поэтому Шайтан не придумал ничего лучшего, как забраться по лестнице на ближайший вагон-хоппер. Спрыгнул внутрь и едва не закашлялся от поднявшейся в воздух угольной пыли.
Убежище было так себе. Запах человечины уголь не отбивал, а Шайтан откуда-то знал, что запах — это важно. Стенки вагона, конечно, толстенные, но против, например, того чудища, которое преспокойно разломало стену дома и как ни в чём не бывало схарчило Шайтана в прошлый раз, долго всё равно не продержатся. Да и незачем, ведь крышки у хоппера тоже нет, так что в текущей ситуации он бесполезен.
Может, поискать крытый вагон? Вроде Шайтан видел один такой ближе к передней части состава. Нет, не успеть, судя по
Надежды Шайтана сбылись лишь частично — «стерва» огромного заражённого с головой, похожей на приплюснутую морскую раковину, очень даже привлекла. Но интерес был крайне недолгим. «Стерва», во-первых, была не столь вкусна, чтоб заставить огромную тварину отказаться от идеи найти, откуда так вкусно пахнет человечиной. А во-вторых — она, в отличие от Шайтана, могла и подождать, поскольку никуда и ни от кого бежать уже не собиралась.
Поэтому тварь — слегка поменьше той, в чьей глотке Шайтан потерял одну из жизней, но от этого не менее опасная, — шумно принюхалась и в качестве проверки качества легонько провела когтями по борту вагона-хоппера с углём.
Шайтан этого, разумеется, не видел, так как сидел прямо на угле, вжавшись спиной в противоположный борт и сжимал в руках готовую к стрельбе винтовку. Детская игрушка против вынюхивавшей добычу твари, но Шайтан, хоть и понимал свои шансы, намеревался продать очередную жизнь подороже.
Неожиданно пронёсся порыв ураганного ветра, и на ясное небо наползли непонятно откуда взявшиеся облака, заклубились, наливаясь свинцом. Вдалеке что-то сверкнуло, а следом вроде как и громыхнуло.
Тварь продолжала аккуратно царапать боковину, поднимаясь когтями всё выше и выше. Но урчание, раньше бывшее довольно-предвкушающим, теперь зазвучало настороженно — словно тварь что-то сильно обеспокоило. Тем не менее, свой путь к лакомой добыче она продолжила неспешно, но упорно.
Наконец, над бортом вагона показалась лапа. Нет, не так — лапища с длинными уплощёнными когтями и закованными в бронепластины суставами кошмарно изуродованных пальцев. Сжала борт, заметно его смяв.
Следом над бортом показалась уродливая голова. Глазки-бусинки казались под нависшими над ними бронированными надбровными дугами, вместо носа зияли две неровные дыры. Самой примечательной частью морды оказалась челюсть с двумя рядами треугольных зубов.
Шайтан, прицелившись, плавно нажал на спуск, и пуля калибра семь-шестьдесят два на пятьдесят один отправилась в цель. Понимая, что стандартный винтовочный калибр бесполезен против бронепластин, почти полностью прикрывших кожу заражённого, Шайтан выбрал первой своей целью глаз, а для второго выстрела предпочёл плотоядно раззявленную пасть.
В итоге первый выстрел не нанёс твари никакого вреда — пуля попала в вовремя опустившееся бронированное веко. Со вторым вышло интереснее — пасть тварь захлопнуть не успела. Но и не сказать, чтоб сильно пострадала. Зато — конкретно обиделась. И, забыв о настороженности, ринулась на майора.
Сверкнуло. Затем, с секундной задержкой, громыхнуло. Шайтан, успевший уже попрощаться со второй жизнью, осторожно приоткрыл глаз. Твари рядом с ним не было, но близкое урчание сообщало — она не ушла и уж тем более не свернула себе шею, сверзившись с вагона. Зато справа обнаружился неизвестно откуда взявшийся Жнец, на кончиках пальцев которого до сих пор потрескивали электрические разряды.