Боги выбирают сильных
Шрифт:
Сперва он показался незнакомым ей; Медея отшатнулась в ужасе, словно не смертный то, а демон был, мечтавший растерзать ее. Мужчина моляще протянул ей руку, встал под бледный свет, и с помощью Селены Медея кое-как разглядела его лицо.
Это был князь Гектор Петрин.
А в следующий миг он упал перед ней на колени и облобызал ее руки, каждый палец в отдельности; взволнованный шепот его, похожий на шелест ночного ветра, заставил ее содрогнуться.
— Да, это вы, я отыскал вас… Это вы, та женщина моей мечты! Вас ждал всю жизнь, грезил о вас, молил богов, но боги были глухи… я, ждать устав, смирился.
Он говорил еще, слова, которые Медея, образованная женщина, много читала у других, но от других не слышала; эти слова смущали ее и возмущали, ласкали и разили, она хотела прекратить поток их и жаждала неудержимого потока… Она не замечала, что Гектор становится все смелее и смелее, руки его ласкают ее тело, но и не только руки — уже язык его проник в ямку пупка, оттуда устремился выше… наконец, Гектор поднялся, слился устами с одним из ее сосков, затем поцеловал другой, нашел губами ее губы, а руки легли на груди и принялись массировать эти полные, упругие, жаждущие сферы… Она увидела его глаза, сверкающие, подобно звездам этой ночи, и услышала новые слова, воспевающие ее прелести…
Мысли запутались совсем; отрывками явились знания об этом Гекторе, о том, что это сын принцепса, что в молодости это был повеса, пафосской веры сын, что к своим сорока шести годам князь Гектор успел жениться трижды, в последний раз пять лет назад, и что жена его известная княгиня…
— Что делаете вы, ваше сиятельство, — едва слышно прошептала Медея. — У вас жена и дети… оставьте это, ради всех богов…
«Ах, только бы он не услышал этих глупых слов!», — пронеслось в воспаленном мозгу.
Но он услышал, устремил на нее удивленный взгляд и молвил голосом, осиплым от волнения:
— О чем вы, женщина моей мечты? Жену свою нашел я только что; вы она, никто иная! Вы моя жена, вас я осыплю золотом, подобным телу вашему, и самоцветами, которых вы достойны… вы все получите, о чем мечтает женщина… могу я это совершить, я князь, потомок Фортуната…
— Но я…
— Не говорите ничего, — пылко шепнул он, закрывая ей рот рукой, — ваши слова излишни для меня! Пусть вы провинциалка, пусть вы незнатны, пусть даже вы не любите меня! Мне это безразлично; я вас нашел и не желаю потерять!..
Внезапно он отпрянул от нее, но только для того, чтобы осмотреть ее всю. Князь Гектор пошатнулся, словно вся прелесть открывшегося облика не умещалась в его сознании, — и вдруг, издав приглушенный звериный рык, он устремился на нее, слился с нею телом, послышался треск рвущейся материи, любимая схенти Софии, словно подстреленная чайка, упала в черные воды озера Феб, а Медея почувствовала, как огромное, горячее и твердое вонзается в ее естество, а естество, оказывается, уже ждет его, готовое принять и насладить… Она подалась навстречу, трепещущая от ужаса, волнения и удовольствия; могучий орган неистово заработал в ней, а руки князя, его язык и даже нос принялись помогать, обращая все тело Медеи в сплошную пылающую страстью поверхность… И эта страсть была столь велика, что они даже не сдвинулись с места: где встретились, там и утонули в объятиях Приапа, бога сладострастия.
Сначала новых мыслей не было, одни лишь ощущения. Но вскоре затаенный, глубоко упрятанный порок, освобожденный
Ее моления были услышаны, но боги явили новый персонаж оттуда, откуда Медея не ждала его. Сперва послышался звук рассекаемой воды, затем возник неясный свет; к галее приближался гидромобиль. Это было странно; кому понадобилось навещать корабль Софии среди глубокой ночи, и как вообще этот кто-то отыскал «Амалфею», дрейфующую в многих гермах от космополиса, где озеро Феб кажется безбрежным морем?
Впрочем, Медея не задалась подобными вопросами — всецело поглощенная своею страстью, она вольна была лишь лицезреть приближение таинственного судна; ее мужчина ничего не видел и не слышал. Гидромобиль причалил; где-то на корме, за палубной постройкой, ему спустили трап; послышались шаги… Медея затаила дыхание… сейчас, сейчас она увидит того, кто увидит ее…
Этот человек явился быстрым, твердым шагом. Очевидно, он был задумчив, сосредоточен, торопился и не собирался останавливаться. Очевидно, он даже не заметил бы любящихся на палубе и молча прошел бы внутрь. Но Медея, опознав этого человека, невольно вскрикнула — и он узрел ее.
Их взгляды встретились, и в душе ее словно образовалась пустота, тягучий страх сковал все члены. Наверное, так чувствовала себя несчастная Семела, когда Зевс-Громовержец явился к ней во всем величии могущества царя богов.
Ибо пришельцем, чье внимание нечаянно привлекла Медея, оказался член Дома Фортунатов, кузен и друг Софии, кесаревич Эмилий Даласин.
А князь Гектор, исступленно трудившийся спиной к царственному пришельцу, по-прежнему не видел и не чувствовал его; принцепсов сын приближался к кульминации, с уст его срывались рычащие звуки, на теле, обдуваемом холодным ветром, блестел горячий пот, а на губах бурлила пена… Он ничего не видел и чувствовал, ни нового лица за спиной, ни даже того, что эта пылкая женщина вмиг превратилась в ледяную статую.
Спазм сковал горло Медеи, она не вольна была даже застонать, только смотрела в глаза кесаревича — и читала в них свой приговор. Ей показалось, это длится вечность; на самом деле ровно столько, сколько потребовалось Эмилию, чтобы проникнуться ситуацией и громко вопросить:
— Что тут у вас такое происходит?!
Князь Гектор вздрогнул, оцепенел на миг, затем вполоборота посмотрел назад и наконец увидел императорского внука. Он в ужасе отпрянул, и возбужденный орган, доселе находившийся в Медее, дерзко наставился на кесаревича. К несчастию для Гектора, его страх лишь на мгновение отсрочил неизбежное, и орган, закономерно вышедший из-под контроля, выплеснул тугую белую струю… Злополучный попытался его спрятать, но от страха действовал неумело, а трудолюбивый орган был силен и оставался в прежнем состоянии, пока не испустил на темный калазирис Эмилия весь свой обещанный запас; Медее не досталось ничего…