Боги выбирают сильных
Шрифт:
— Что вы себе позволяете, князь?!! — в ярости воскликнул потрясенный кесаревич. — Это неслыханно!!!
— Ваше Высочество… — белый, как снег, прошептал Гектор.
За его спиной раздался шум — это Медея, потеряв сознание, упала.
Последним, что увидела она, было лицо Софии, возникшее внезапно и откуда, неизвестно, а также лукаво-торжествующую усмешку в сияющих опасной чернотой очах…
Глава тридцать четвертая,
в которой кесаревич приносит печальную весть, а княгиня принимает самое трудное решение в своей жизни
— …Это
Она сидела в кресле, облаченная в красный бархатный халат, и следила за горячими движениями кузена. В глазах Софии просвечивал задорный огонек, но Эмилий не смотрел в глаза, а лицо ее выглядело настолько серьезным, насколько требовали обстоятельства, да и голос, когда говорила она, пылал искренним возмущением.
— Mea culpa… [51] Но кто же мог помыслить, что этот человек, зовущий себя князем, сын первого среди патрисов, осмелится напасть на мою любимую подругу и изнасиловать ее?! И где — на моей собственной галее! И когда — в день ее рождения, в день юбилея! О, боги! — с содроганием в голосе воскликнула София, воздев руки, — как вы, стражи небесной справедливости, попустили такое?!!
— Я убью его! — рявкнул Эмилий. — Где этот низкий человек?
51
«Моя вина» (лат.)
— Нам нужно успокоиться и тщательно обдумать наши действия, — осторожно вставила она.
— Софи, я спрашиваю: где этот низкий человек? Изволь ответить мне, или я сам пойду его искать!
Эмилий тоже был в халате, а пострадавший калазирис, как важная улика, лежал в сторонке.
— Этот низкий человек в каюте, отведенной ему, — вздохнула София. — Я приставила к Гектору двух рабов, дабы он не возымел желания свершить какую-нибудь глупость. Подозреваю, сейчас он бьет себя руками в грудь и от души в содеянном раскаивается… Эмиль, мне даже жаль Гектора: не явился бы он на «Амалфею», ничего бы не было. Наверное, он выпил лишнего…
— Забери меня Эреб! Ты что такое говоришь, кузина? Сочувствуешь ему?! «Выпил лишнего?». Скажи иначе: надрался, как скотина, как дикий варвар!.. О, позор! И это князь, потомок Фортуната!.. — красный от гнева, искренне переживающий за оскорбление, нанесенное ему лично, кузине, подруге кузины и благородному сообществу в целом, Эмилий обвел глазами комнату, взгляд его остановился на пострадавшем калазирисе, и кесаревич процедил: — Нет, я это дело не оставлю, ему придется заплатить сполна!
София проследила его взгляд и усмехнулась, но тут же спрятала усмешку и заметила:
— Кузен, взглянем на эти вещи здраво. Какое преступление вменим в вину моему гостю? Неужто изнасилование? Я ничего другого придумать просто не могу. В наших законах не сказано, какое наказание положено мужчине, брызнувшему своей спермой в родного внука императора. Ударил бы кинжалом он тебя или стрельнул из бластера, плеснул бы кислотой или какой отравой — другое дело, а спермой — нет, не предусмотрено:
Эмилий опешил и покраснел, хотя, казалось, куда уж больше. Не давая ему опомниться, София продолжала:
— Я с содроганием думаю, что будет, если публика узнает об этом скорбном происшествии. Мы проиграем все. А больше прочих проиграешь ты, Эмиль. Прости, но я должна тебе сказать, как другу. Повсюду за тобой, подобно второй тени, отныне будет следовать молва: «Тот самый кесаревич, которого принцепсов сын обрызгал спермой с ног до головы»…
— Да как ты можешь говорить такие вещи?! Что ты за женщина?!! — ахнул Эмилий.
— А ты предпочитаешь, чтобы это самое говорил кто-то другой? — в упор спросила София. — И не только это. Fama crescit eundo [52] , как сказал Вергилий.
— Я убью его, — пробормотал кесаревич.
— Кого убьешь? Покойного Вергилия? Или сына друга своего отца?
— Дьявол, дьявол, дьявол!..
— Возьми себя в руки, Эмиль, и предоставь это дело мне.
— Тебе?!
— Ну разумеется! — улыбнулась София. — Я люблю тебя, кузен, я помогу тебе спастись из затруднения. Никто ни о чем не узнает. А ты послушай доброго совета и закажи себе новый калазирис.
52
«Молва растет на ходу» (лат.)
— Как-то странно мне все это, — сказал Эмилий, с подозрением глядя на нее. — Мне кажется, что ты… что ты… ты выглядишь довольной, дьявол побери! Не отрицай, я знаю тебя с детских лет!
— Ну да, прекрасно знаешь, — нимало не смутившись, хмыкнула София. — Еще добавь, что это я подстроила, от альфы до омеги, нарочно пригласила Гектора, коварно опоила, подсунула ему Медею и, зная, что ты явишься, так время подгадала, с секундной точностью, чтобы он спустил не ей, а милому кузену… Vivat me, carissime Sophia! [53] — Я это не хочу сказать, — смутился Эмилий. — Ты не могла узнать заранее о моем приезде…
53
«Да здравствую я, дражайшая София!» (лат.)
— Ну наконец-то! — с облегчением выдохнула она. — Ты явился, словно Deus ex machina [54] . И я пылаю знать, зачем. Ответишь?
София изумилась, сколь разительно трансформировалось лицо кесаревича после этих ее слов. Вся краска растворилась где-то, точно Эмилий в одно мгновение забыл свой гнев, на его лице проявились доброта и сострадание. Сердце ее отчаянно забилось, ибо она знала: такое выражение лица бывает у кузена, когда ему приходится нести дурные вести…
54
«Бог из машины» (лат.) — драматургический прием в античных пьесах; некто могущественный (бог) появлялся внезапно и решал все проблемы.