Богиня Грецкая

Плотицын Виктор

– Казалось бы, такое обучение – а сын все равно растет балбесом. Один компьютер на уме. Или играет в свои дурацкие стрелялки, или болтает с друзьями в чате. Идет в ванну – рассылает всем надпись: «Ушел мыть голову». Через пять минут прибегает к компьютеру, на голове полотенце, убирает эту запись и ставит новую: «Ушел принимать душ». По-моему, такое уже не лечится…

Мы тоже поделились обидами на подрастающее поколение. Тем более что гордиться было особенно нечем.

Дочь вошла в независимый подростковый возраст. Слова «мама» и «папа» ей казались глупым

пережитком детства. Она теперь снисходительно называла нас «муся» и «пуся». Или «мусик» и «пусик». Как бы производно от «мамуся» и «папуся». Если, конечно, у нее было хорошее настроение. В плохом она нехотя цедила «маман» и «папик».

Она росла обычным слабоуправляемым ребенком из обычной школы Хотя и там велась напряженная работа по профилактике правонарушений.

Как-то к ним на занятия пришел сумрачный человек из управления по борьбе с наркотиками. Судя по словам дочери, совершенно непохожий на положительных киногероев, которые в свободное от дежурства время читают девушкам стихи и ставят на место зарвавшихся богачей. Во всяком случае, он слабо напоминал любителя изящной словесности. А зарвавшиеся богачи школьную администрацию и без него нагло игнорировали.

Сумрачный человек потребовал собрать учеников в актовом зале. И сообщил про возросшее количество несовершеннолетних наркоманов. Для наглядности продемонстрировал цветные таблетки, отметив, что их чуть ли не открыто продают в некоторых дискотеках. И что именно с такой забавы начинается скользкий путь к полному распаду личности.

При виде таблеток ребята оживились.

– А можно посмотреть поближе? – спросил кто-то из бойких старшеклассников.

Борец с наркотиками отсчитал три штуки и протянул их ближайшему школьнику:

– Пусти по рядам, чтобы все ознакомились. Но предупреждаю: если хоть одна пропадет – никого отсюда не выпущу, пока не вернете.

Дальше беседа протекала гораздо веселее.

Таблетки с шуточками и комментариями переходили из рук в руки. Их рассматривали, нюхали и даже пытались лизнуть. Но угроза никого не выпускать, как ни странно, подействовала. И в итоге сумрачный инспектор получил назад не три, а четыре таблетки.

Он спрятал добычу в карман и ушел пудрить мозги другим подросткам вверенного района. А охваченная профилактическим мероприятием школа еще долго гудела, хихикала и обсуждала его появление.

Кажется, есть такая поговорка: помянешь черта – а он тут как тут. И вполне возможно, что та же закономерность срабатывает, когда речь идет о милиционерах.

Потому что именно в момент моих полукриминальных воспоминаний настойчиво закурлыкал дверной звонок.

Часы показывали без пяти одиннадцать. Лена на работе, Валентинка в школе. Берестов ушел под утро и сейчас должен дрыхнуть без задних ног.

Я сполз с дивана, напялил тренировочные штаны и потащился открывать.

По пути машинально спрятал фарфоровую богиню в платяной шкаф. Кто бы ни пришел – мне не хотелось отвечать на лишние вопросы. Не потому, что чувствовал себя в чем-то виноватым, просто отсутствовало желание ворочать языком.

За порогом стоял лейтенант

милиции. Я даже не слишком удивился. После вчерашнего реакция была явно заторможенной.

Лицо милиционера выражало легкую профессиональную озабоченность. Как у гинеколога, запустившего палец в соответствующий орган.

– Здравствуйте! Участковый инспектор лейтенант шум-жум-жум… Вот, хожу по домам, знакомлюсь с людьми.

Он говорил так, словно я полжизни мечтал об этом знакомстве. А вторую половину проведу в гордых рассказах о том, что оно все-таки состоялось.

Хотя я никакой ответной радости не проявлял. И даже наоборот, старался выглядеть человеком, которого оторвали от крайне срочного дела.

У нас вообще мало кто питает нежные чувства к милиционерам. Тем более что сами работники правопорядка делают все, чтоб их не захлестнуло волной горячей народной любви. Поскольку гораздо реже выручают и благодарят, чем бьют или штрафуют.

Причем в других странах полицейские ведут себя примерно так же.

Наша сотрудница Рита Перельман гостила у израильских родственников. И привезла оттуда душещипательную дорожную историю.

Парень ехал со своей девушкой по пустынному шоссе. Вокруг благоухали апельсиновые деревья. Веяло сладостной вечерней прохладой. Обстановка настраивала на лирический лад. И молодым людям прямо в пути приспичило заняться любовью.

Они остановили машину у обочины, вышли из нее и с жаром взялись за дело. Используя свое транспортное средство для частичного упора руками.

В таком виде их застукал проезжавший мимо полицейский патруль. Так что процесс остался незавершенным. Зато у молодых людей потребовали документы и начали составлять протокол нарушения.

К неудовольствию полиции, парень оказался юристом. Хотя и начинающим.

Он доказывал, что сейчас вечер, на шоссе темно, и ничью нравственность они с подругой не потревожили. И что закона, запрещающего заниматься любовью, прислоняясь к машине, в Израиле до сих пор нет. Да и в остальных цивилизованных государствах, кажется, тоже. А нарушений скоростного режима у стоящего на обочине автомобиля быть не может.

Полицейские по радиосвязи проконсультировались с начальством. У которого юридическая подготовка оказалась гораздо основательнее. И в результате было принято нестандартное, но абсолютно законное решение. Парня и девушку оштрафовали за то, что они, находясь около остановленной машины в вечернее время, не надели люминесцентные жилеты…

Лейтенант, так и не дождавшись приглашения, слегка отодвинул меня и протиснулся в квартиру. Предварительно пару раз шаркнув подошвами о бетонный пол лестничной клетки. Как бы оставляя грязь снаружи и доказывая, что культура неутомимо проникает в любую профессиональную среду.

Наверное, на моем лице что-то отразилось. Потому что милиционер успокаивающе проговорил:

– Вы не удивляйтесь, обычная работа. Плановый обход жильцов микрорайона. Вы, как я понимаю, Евгений Иванович?

Я согласился, что так оно и есть. Участковый просканировал комнату по-милицейски пытливым взором.