Богиня охоты
Шрифт:
— Вам нет необходимости извиняться, — улыбнулась Марианна. — Присаживайтесь, пожалуйста! Чай или кофе? Или выпьете шоколада?
— Какая очаровательная столовая, — заметила София, усаживаясь напротив Люси. — Из окон открывается восхитительный вид на парк.
Китти села рядом с сестрой и развернула салфетку.
— Окна выходят на запад, — сказала она. — После полудня здесь, наверное, невыносимо жарко.
Люси улыбнулась:
— Эта столовая предназначена только для завтраков. А завтракаем мы, как известно, по утрам, — добавила она.
Китти презрительно прищурилась
— Феликс! Принеси, пожалуйста, гренки!
«Бедный Феликс! — подумала Люси. — У него жена — настоящая стерва». Не хотела бы она провести всю свою жизнь рядом с такой женщиной. От недовольного выражения лица Китти, казалось, могло скиснуть молоко.
Люси бросила взгляд через плечо на Феликса, который подошел к буфету и положил на тарелку несколько гренков. При этом он беззаботно напевал себе что-то под нос. Люси была изумлена. Он еще и поет! Его родители, несомненно, были наделены даром предвидения. Они очень точно выбрали имя для сына. Феликс означало «счастливый». Только сангвиник со спокойным, уравновешенным характером и веселым нравом мог прожить жизнь бок о бок с Китти.
Люси искоса посмотрела на Софию, которая изящными движениями размешивала сахар в чашке с чаем. Она была женственнее и миловиднее сестры. Они обе могли похвастаться прекрасными золотистыми волосами и безупречным цветом кожи. Но у Китти в отличие от Софии был слишком острый нос, а в ее голубых глазах сквозил холод. Глаза же Софии излучали тепло. Люси с неохотой признала, что ее соперница очень хороша собой.
А вот саму Люси никто не назвал бы красавицей. Вернее, до сих пор ни один человек не сообщил ей об этом. У нее были слишком широкие скулы, заостренный подбородок и смуглая кожа. Единственное, что устраивало Люси в собственной внешности, были большие глаза с длинными пушистыми ресницами. Да еще, пожалуй, ровные белые зубы. Наверное, этого было недостаточно, чтобы вдохновить поэта на создание льстивой оды. Но ничего, она не тщеславна.
София взяла из рук Феликса тарелку с гренком и стала намазывать его маслом. Все это она делала с поразительным изяществом. София была образцом женской грациозности и воспитанности. Она ела гренок, откусывая крохотные кусочки. Это зрелище завораживало Люси.
Оторвав наконец глаза от Софии, Люси взглянула в свою тарелку, на которой высилась целая гора жареной яичницы, ветчины и булочек с кунжутом. Подцепив на вилку большой кусок яичницы, Люси отправила его в рот и стала тщательно пережевывать пищу. Чтобы победить Софию Хатауэй, одного шелкового платья и маминых украшений было мало. Необходимо было еще показать хорошие манеры.
— Доброе утро, Джем, — поздоровался Генри с вошедшим в столовую Джереми.
Оторвав глаза от тарелки, Люси взглянула на него и едва не подавилась.
Его черные волосы были растрепаны утренним ветром. На Джереми был костюм для верховой езды — темно-коричневый сюртук, замшевые брюки и белая рубашка с расстегнутым воротом. Последняя деталь выглядела довольно вызывающе. Было время, когда мужчины пренебрегали правилами хорошего тона в Уолтем-Мэноре и не надевали здесь галстуков
— Доброе утро, миссис Кроули-Камбербатч. Доброе утро, мисс Хатауэй, — с легким поклоном поздоровался Джереми.
Обе дамы, судя по всему, были шокированы его неподобающим внешним видом и, сдержанно ответив на его приветствие, отвели глаза в сторону.
— Доброе утро, Люси, — продолжал Джереми.
Почувствовав на себе его укоризненный взгляд, девушка залилась краской. Даже ее уши, украшенные массивными серьгами с опалами, порозовели. На мгновение Люси показалось, что она сидит в столовой в одной ночной рубашке или даже совсем нагишом…
Но если Джереми хотел пристыдить ее, то явно не на ту напал! Люси провела кончиком языка по губам и дерзко усмехнулась.
Джереми быстро отвел глаза в сторону.
Люси нравилось издеваться над ним. Разозлить Джереми не составляло большого труда. Охота и рыбалка были, конечно, увлекательными занятиями, но, кроме них, Люси каждую осень предавалась еще одной забаве — игре на нервах у Джереми. Его уравновешенность и самообладание она воспринимала как вызов. Он представлялся ей яйцом с толстой скорлупой, которое нужно было непременно разбить. Тень смущения, хмурая складка, презрительная усмешка или даже неуверенная улыбка на его лице знаменовали для Люси победу.
Этой ночью она нашла новый способ, с помощью которого можно было вывести из себя всегда сдержанного Джереми Трескотта и всласть помучить его. Люси решила оставить девичьи проказы и прибегнуть наконец к женской хитрости. Прошлой ночью ей удалось разбить скорлупу, в которой прятался Джереми. Выражение неистовой страсти на его лице было куда забавнее смущения, недовольства, злости или даже широкой улыбки, в которой обнажался ряд его белоснежных зубов! А последний поцелуй был вообще потрясающим.
Люси поднесла к губам чашку с шоколадом. Закрыв глаза, она прижала кончик языка к прохладному фарфоровому краю, вспоминая этот поцелуй, а затем стала с наслаждением пить горячий сладкий тягучий напиток, чувствуя, как тепло от него распространяется в желудке. И ниже.
— А вот и Тоби! — воскликнул Генри, и Люси тут же в смятении открыла глаза.
Поставив чашку на блюдце, она поспешно вытерла губы салфеткой.
— Доброе утро, леди, — поздоровался вошедший в столовую Тоби и отвесил галантный поклон в сторону Софии Хатауэй.
На нем были светло-серый сюртук, полосатый жилет и изящно повязанный белоснежный шейный платок. У Люси перехватило дыхание. В присутствии Тоби она всегда таяла, как кусок масла на горячем гренке.
— Доброе утро, тетя Матильда, — сказал Тоби, поцеловав морщинистую руку пожилой дамы. — Вы прекрасно выглядите сегодня.
— Спасибо, милый, — отозвалась тетушка.
Люси выпрямилась на стуле.
— Доброе утро, сэр Тоби, — промолвила она, протягивая руку.
— Доброе утро, Люси, — отозвался он.