Богиня роз
Шрифт:
А потом наконец сквозь потрясение в его ум пробилась истина во всех ее масштабах. Севильяна жива! И весной, когда ради благополучия сферы снов должны принести в жертву Эмпузу, умереть должна Севильяна, а не Микадо! И все, что ему нужно, - это найти способ отыскать исчезнувшую Верховную жрицу Царства роз. Это должно быть возможно. Севильяна сбежала - но наверняка ее можно вернуть. Астерий крепче обнял Микадо. Вот и ответ. Он не принесет в жертву Микадо. Он поменяет ее на ту неправедную Верховную жрицу, а Микадо вернет в ее безопасный земной мир. Ему, конечно, придется расстаться с ней, но это он переживет. Да, он будет тосковать
Он не может принести в жертву свою любовь, и он не может потерять душу. Он нашел ответ, и он - могучий сын титана. Он воспользуется всем запасом своих магических сил, чтобы покончить со всем этим. Но не сейчас. Не этой ночью. Сегодня он погрузится в чудо любви Микадо, и он не будет думать о бесконечной пустоте будущих рассветов.
Микки стояла у входа в пещеру, прислонясь к гладкой стене, смотрела наружу, в туманное утро, и жевала кусок хлеба. Сзади к ней подошел Астерий, и Микки прижалась к нему.
– Дождь, - удивленно сказал Астерий.
– Здесь не часто случаются дожди.
– Это я устроила. Когда я вчера наводила чары здоровья и защиты, я приказала Воде сделать это. Некоторое время дождь будет идти каждое четвертое утро. Это полезно розам, да и всему этому миру тоже. Утренние дожди успокаивают… это отличное время для того, чтобы сладко поспать и омолодить душу.
Микки развернулась в объятиях Астерия.
– К несчастью, я не предупредила служанок, что дождливое утро равняется свободному утру. Воображаю, как сейчас все четыре воплощения стихий гадают, почему я не зову их на работу. А поскольку вчера вечером в этот мир после долгого перерыва были допущены мужчины, могу поспорить, что по крайней мере две из них ужасно устали и сердятся от этого ожидания. Мне надо пойти повидать их. А ты чем займешься?
– Тем же, чем и каждое утро. Я пройду вокруг всего этого мира вдоль Стены роз, чтобы убедиться в безопасности. А потом наберу еще нитей для Ткущих Сны.
Он погладил Микки по щеке.
– Только сегодняшним утром я буду выполнять обязанности, неся на себе твой запах и вспоминая всем сердцем твою улыбку, твои прикосновения, вкус…
Астерий улыбнулся.
– Иной раз говорят, что дождь - это нечто темное и унылое, но для меня сегодня он светел и полон обещаний.
– Невероятно романтично. Впрочем… кто знает?
– Микки потрогала его кирасу.
– Ну, поцелуй меня, и пойдем по делам.
Микки подумала, исчезнет ли когда-нибудь в глазах Астерия выражение неожиданного счастья, вспыхивавшее при каждом их соприкосновении или, как сейчас, поцелуе. Она искренне надеялась, что не исчезнет.
– А ты найдешь время, чтобы пообедать со мной?
Он снова поцеловал ее, прежде чем ответить.
– Разумеется. Тебе нужно только позвать меня.
– А вечером?
– Приказывай, Эмпуза, я буду вынужден повиноваться, - сказал он, и его темные глаза сияли.
– Ну, это ты сейчас так говоришь, а посмотрим, что ты будешь думать о повиновении через годик или больше, - поддразнила она его, насмешливо вскинув брови, и с удивлением увидела, как сразу напряглось его лицо, а глаза утратили искрящееся веселье.
– Я никогда не устану ни от тебя,
Его слова легли на сердце Микки тяжелым камнем. Как она могла забыть, что он бессмертен? Она постареет, а он - нет. Она умрет, а он - нет. Нет! Она не станет думать об этом сейчас, в самом начале их любви. У них есть время, чтобы насладиться чудесным, головокружительным чувством новой любви… и в этом смысле они ничуть не отличаются от других пар. Она не станет портить медовый месяц их страсти ужасными мыслями о будущем, когда она будет бродить по розовым садам, едва переставляя ноги и опираясь на его вечно крепкую руку. Оставит ли он ее, когда она постареет? Будет ли желать ее тогда? «Прекрати! Делаешь то самое, чего обещала не делать!» Микки заставила себя улыбнуться.
– Я не всерьез говорила, это просто шутка, Астерий. Но раз уж ты упомянул о приказах, я буду просто счастлива приказать тебе прийти ко мне сегодня вечером.
Она оглянулась через плечо на уютную пещеру, где во всем ощущалось его присутствие и везде виднелись творения его рук.
– Вообще-то, думаю, я бы предпочла сама прийти к тебе…
Легкий дождь окрасил сады в нежные акварельные тона, превратив все вокруг в нечто похожее на картины импрессионистов. Микки решила, что ей это нравится. Это подходило основной теме здешнего мира - мечтательности, сонности.
Она собиралась отправиться прямиком во дворец и позвать воплощения стихий - ведь бедные девочки, наверное, уже сбились с ног, разыскивая ее, особенно если кому-то из них пришлось выбраться из постели, где лежал некто особенно великолепный… но забылась, блуждая в туманном волшебстве роз. Этим утром розы чувствовали себя лучше. Микки медленно брела по южному сектору, но болезненное ощущение в животе, возникавшее, когда она подходила к больным кустам, на этот раз ее не мучило. Микки даже нашла несколько кустов, покрытых пышными цветами - это были кусты «флорибунды», - а ведь вчера на них были только слабенькие бутоны. Микки улыбнулась. Невероятно возгордившись, она наградила себя титулом богини роз.
И еще она грезила об Астерии. Ее тело восхитительно ныло даже в таких местах, о существовании которых она забыла. Прошел уже почти год с тех пор, как она вообще занималась сексом, и такого, как с Астерием, ей никогда не доводилось испытывать. Его тело… смесь человека и зверя была такой интригующей… соблазнительной, но что Микки находила особенно заманчивым, так это свободу, которую она чувствовала рядом с ним. С ним она могла выпустить на волю своего собственного зверя и могла быть уверенной, что Астерия это не испугает. Они были одинаковы в этом, их страсти горели с равной силой. И он понимал ее… он заглянул в ее душу. Астерий, Минотавр, Страж… он хорошо знал, что такое быть чужаком. Ну, они наконец нашли свой дом - вместе.
– Этот дождь был отличной идеей, Эмпуза.
Микки едва не споткнулась, услышав голос Гекаты.
– Ох черт, вот ведь… ты меня напугала до полусмерти!
Тут Микки вспомнила, с кем говорит, откашлялась и повернулась к богине; сердце бешено колотилось в груди.
– Прости, Геката.
Микки присела в глубоком реверансе, как это часто делали ее служанки. Богиня сидела на мраморной скамье всего в нескольких футах позади Микки.
– Ты удивила меня. Мне не следовало говорить с тобой подобным тоном.