Богохульство
Шрифт:
Кейт наполняла лошадиные поилки водой из шланга. Услышав шум, она повернула голову. Ее лицо, по-прежнему ужасно бледное от тревоги, было почти прозрачным.
– Спасибо, что вчера пришла мне на помощь, – сказал Форд. – И прости, что из-за меня ты оказалась в столь щекотливом положении.
Кейт покачала головой:
– Не стоит. Я рада, что теперь мне нечего от тебя скрывать.
Форд стоял на пороге, собирая в кулак все свое мужество, чтобы открыть ей свою тайну. «Она не поймет, – подсказывал ему внутренний голос. – Разозлится. Расскажу ей чуть позже, когда поедем в Блэкхорс».
– Из-за
– Нет, спасибо. – Форд сел на тюк. В конюшне царила прохлада, перед глазами плавали пылинки. Снова играли «Блонди».
– Уайман, прости, что с самого начала я вела себя не очень-то дружелюбно. Я рада, что ты здесь. Просто неприятно вспоминать, как мы расстались.
– Да уж, расстались мы весьма неприглядно.
– Может, потому что были молодыми и глупыми. Лично я с тех пор очень повзрослела. Серьезно – очень.
Форд мог себе представить, сколько боли ей пришлось перетерпеть, и досадовал, что прочел ее досье.
– Я тоже повзрослел.
Кейт приподняла руки и тут же безвольно опустила.
– И вот мы оба тут. Опять встретились.
Она, стоя в пыльной конюшне, с соломинками в волосах, немыслимо красивая, смотрела на него исполненным надежды взглядом.
– Прокатимся? – спросил Форд. – Мне надо повидаться с Бегеем.
– Да, но… у меня столько дел…
– Вдвоем беседовать с навахо гораздо проще.
Кейт убрала с лица прядь волос, посмотрела на Форда долгим испытующим взглядом и наконец ответила:
– Хорошо.
Они оседлали лошадей и направились на юго-запад, туда, где на краю долины возвышались каменистые холмы. Кейт скакала немного впереди, уверенно держась в седле, ритмично покачиваясь и наводя Форда на неуместные мысли. Ее голову покрывала старая австралийская ковбойская шляпа, черные волосы трепал ветер.
«Боже! Как же ей все рассказать?» – мучительно раздумывал Форд.
Они приблизились к краю горы, к тому месту, где начиналась Полуночная тропа. Форд нагнал Кейт, и они остановились. Кейт беспокойным взглядом всматривалась в горизонт. Снизу резкими порывами налетал ветер, принося с собой невидимое облако пыли. Форд выплюнул песок, набившийся в рот, и сел поудобнее.
– Ты до сих пор размышляешь о том, что случилось прошлой ночью? – спросил он.
– Никак не могу отделаться от этих мыслей. Как оно могло знать, какие числа я задумала?
– Понятия не имею.
Кейт смотрела на бескрайнюю красную пустыню, простиравшуюся до синих гор, и на бескрайнее небо, затянутое тучами.
– Взглянешь на это все и запросто поверишь в Бога. – Она поправила волосы и грустно улыбнулась. – Я к тому… Кто знает? Может, мы и правда разговаривали с ним?
Форд не верил своим ушам. «Куда подевалась убежденная атеистка, какой ее знали в университете? Где она была и что переживала в те два года?» – опять задумался он.
Глава 32
Букер Кроули взял в рот сигару
– Неплохо, – сказал его партнер по игре.
Шар закатился в лузу.
Сквозь шеренгу узких окон внутрь вливался отражавшийся от реки солнечный свет. Был четверг, приятное утро в клубе «Потомак». Большинство его членов в этот час работали. Работал и Кроули – во всяком случае, так он называл ублажение потенциального клиента, который желал, чтобы правительство выделило двадцать миллионов долларов на строительство моста к его острову близ мыса Гаттерас. Такой мост обещал сторицей окупить его затраты на приобретение этой недвижимости. А Кроули мог в два счета обстряпать это дело. Младший сенатор штата Северная Каролина после совместной поездки в Сент-Эндрюс за счет Кроули считался его должником. На этого парня можно было положиться. Словом, от Кроули требовалось лишь сделать телефонный звонок – и получай вознаграждение. Если уж на Аляске построили мост почти в никуда, почему бы не обзавестись таким же и в Северной Каролине?
Владелец острова готовился ударить по шару. Он происходил из особой группы южан с многосоставными именами и римскими цифрами после фамилии. Звали его Сэффорд Монтагю Макгарт III. Высокий светловолосый стройный потомок шотландско-ирландских переселенцев был образцовым представителем аристократии южных штатов. Иначе говоря, был глуп, точно корова под дождем. Сам Макгарт считал себя умным, как Вашингтон, со стороны же казался обычным деревенщиной. Кроули подозревал, что, когда речь зайдет о сумме вознаграждения, Макгарт затеет жаркий спор. Он производил впечатление человека, который не уходит с переговоров, пока не вымотает из партнера всю душу. В противном случае у него не встанет.
– Как поживает сенатор Стратем? – спросил Макгарт таким тоном, будто когда-то водил со старым чертом дружбу.
– Замечательно. Просто замечательно. – Кроули не сомневался, что старик совсем выжил из ума и его приходится кормить с ложечки. С сенатором Стратемом Кроули в жизни не сотрудничал; он просто выкупил у него фирму, «Стратем и компания», когда старик подал в отставку. Кроули сразу приобрел респектабельность и некую связь с добрыми старыми временами, что помогло ему выделиться среди множества прочих лоббистов, коих после последних выборов развелось на Кей-стрит точно грибов после дождя.
Шар, на который нацелился Макгарт, ударил в угол, отскочил к лузе и покатился дальше по зеленому сукну. Макгарт поджал губы и выпрямился.
Кроули мог обставить его с закрытыми глазами, но не намеревался этого делать. Следовало выдержать в том же духе до самого конца, а потом проиграть, чтобы Макгарт захмелел от внезапной победы. Вот тогда-то и наступит время заключить с ним сделку.
На этот раз Кроули промахнулся, дабы исход партии показался правдоподобным.
– Еще бы чуть-чуть, – заметил Макгарт. Затянувшись сигарой, он положил ее в мраморную пепельницу, наклонился, прицелился и ударил по шару. Очевидно, он считал себя отменным игроком в пул, однако снукер требовал большей аккуратности. Впрочем, в этот раз промазать было трудно. Шар закатился в лузу.