Бои в застое
Шрифт:
Ничего, ему лишь бы день продержаться, да ночь простоять. Сегодня была суббота, Брежнев предположительно прилетит завтра вечером, или в понедельник утром. Значит, в понедельник – утром или вечером он понадобится для массажа и его начнут искать. Найдут, разумеется. Здесь главное, во-первых, выполнить его задачи, во-вторых, желательно живым и здоровым. Будут его заклятые друзья форсировать события или пустят все на самотек?
Он не угадал. События пошли в совсем другом направлении, не совсем приятном для Миши, но и неподходящим
Глава 25
В развитие событий вмешались третья сила, могущественная и довольно равнодушная к отдельным человеческим судьбам на фоне государственных проблем. Юрий Владимирович Андропов.
Он уже понемногу дремал, ожидая, когда наступит ночной режим и можно будет лечь и уснуть. Вообще-то дремать было тоже запрещено, но надзиратели были великодушны, видимо, получив соответствующие указания.
Внезапно раздались громкие звуки открывающейся двери. Миша быстро открыл глаза и принял задумчивый вид. Не зачем лезть на рожон.
Впрочем, надзиратель не обратил внимания на мелкие погрешности арестованного. Сидит и сидит.
– На допрос, выходи без вещей, – объявил он.
Мишу привели в тот же самый кабинет. И прежний следователь был на месте. Но допрос проводил пожилой мужчина, довольно знакомый по фотографиям и видео. Андропов.
Председатель КГБ бросил острый взгляд на Мишу:
– Узнали… товарищ Ивашин?
У Миши отлегло от сердца. Не от вопроса, от обращения. Подсудимых, юридически подответственных в СССР называли при обращении гражданин такой-то. Если вы для силовиков, а тем более для члена политбюро, председателя КГБ СССР, являетесь товарищем, значит, вы свой, не агент и не шпион. Как его там обвиняли?
– Товарищ Андропов, вы слишком известная в нашей стране личность, сколько раз я вас видел в рамках членов политбюро и по телевидению.
– Приятно слышать, – хмыкнул Андропов, – но для чекиста это чрезвычайно опасно.
– Для рядового чекиста – нехорошо, а для руководства – прекрасно, – возразил Миша.
Андропов помолчал, но явно смягчился, глаза его засмеялась.
– Товарищ Ивашин, – перешел глава КГБ к делу, – на вас пришел донос о вашей связи с иностранной разведкой.
– М-гм, – затруднился Миша, – в незаконной медицинской практике меня не только обвиняли, но и даже дважды садили. А зачем мне чужие разведки, своих товарищей лечить хватает.
– Вот мы и переходим к самому главному, – кивнул Андропов, – вы, насколько я знаю, новый массажист с нетрадиционными способами лечения.
Миша молча развел руками, показывая, что оправдываться не собирается. Надоело.
– Впрочем, я не медик, – сразу же акцентировал свои интересы главный чекист, – эту часть вашей деятельности пусть разбирают медики. Одно лишь скажу, как частное лицо, – Леонид Ильич очень высоко оценивает вашу медицинскую деятельность, несмотря на то, что
Андропов помолчал, побарабанил по столу.
– Поэтому, несмотря на такое печальное начало, – он усмехнулся, глядя на синяк на лице, – с этого момента наша организация будет тщательно за вами следить и контролировать за каждым шагом.
– М-гм, – скептически хмыкнул Миша, потрогал синяк на лице, – я, боюсь, подобный контроль будет для меня очень тяжелым.
– Ну, разумеется, до такой ситуации контакт сотрудников доводить не разрешалось. Так же, как и проводить превентивные аресты.
Миша с интересом посмотрел на всесильного главу КГБ.
– Мы сейчас оказались в положении незадачливого охотника из анекдота. Помните диалог:
Я медведя поймал.
Так тащи его сюда
Так он не поймает.
Вот и мои охотники. Поймать – поймали. А дальше? За что? Как и куда? По какой статье судить? Ничего не понятно. Ни мне, ни боюсь советскому суду.
Миша почувствовал, как по коже прочувствовал тревожный ветерок:
– А вообще не судить нельзя? Я не чувствую себя ни в чем виноватым перед обществом и государством.
Андропов тонко улыбнулся, ничего не ответил, обратился к следователю:
– Товарищ Семенов, нельзя ли нам распорядиться чаю и какую-нибудь незатейливую закуску?
И так многозначаще прикрыл глаза, что дураку понятно – третий в этом разговоре, безусловно, лишний.
Следователь не зря занял свою должность и получил звание. Он охотно козырнул и испарился, как бы исчез за чаем.
А Юрий Владимирович уже очень серьезно сказал:
– Дорогой мой, у нас нет времени. Поэтому, я буду с вами грубо и просто, вы уж извините. Да?
– Конечно же, – расшаркался Миша, не вставая, – умением спокойно жить подразумевает знание своего места в жизни. Не беспокойтесь, я не собираюсь раздувать щеки. Мое место меня устраивает.
Андропов сердито мазнул по Мише взглядом, потом смягчился, пояснил:
– Откровенно говоря, проблема не в том, что вы думаете, проблема в том, что об этих событиям подумает дорогой Леонид Ильич.
– А Леонида Ильича ни в коем случае нельзя беспокоить! – подхватил его мысль сообразительный Миша.
– С вами приятно работать, – немного облегченно сказал Андропов. Собеседника не надо было подводить к нужным выводам, он сам все понял. Уже как с единомышленником начал рассуждать:
– Предполагается иметь в виду два предполагаемых варианта:
Первое. Для того, чтобы излишне не беспокоить Леонида Ильича, совсем не упомянуть о произошедшем, синяк замазать, морально компенсировать из средств КГБ. Миллиона так два. А?
Второе. Рассказать товарищу Брежневу правду, но без крайностей? Разумеется, от компенсации мы отказываемся, если вы не против.