Боксер-7: назад в СССР

Гуров Валерий Александрович

Я решил положиться на работу своих ног — уж что-что, а футворк у меня был тренирован отлично. Я передвигался по рингу резко, пружинисто и зачастую неожиданно для американца. Кроме того, время от времени я делал взрывные атаки, которые явно выбивали противника из седла. По его реакции я понял, что не ошибся в выборе тактики: к концу первого раунда он выглядел заметно растерянным.

— Не обольщайся, — подсказал мне тренер сборной, подошедший ко мне в перерыве. — Я его знаю, этот парень далеко не дурак. Даже если он допустил

какие-то ошибки, в перерыве он и сам проанализирует, что к чему, и тренер ему что-нибудь посоветует.

Я посмотрел в противоположный угол ринга. Тренер американца действительно что-то энергично объяснял своему подопечному, то и дело показывая рукой на меня.

— Миша, — обратился ко мне стоявший рядом Григорий Семенович. — В первом раунде ты нашел верное решение и вообще держался молодцом. Но это решение не будет панацеей на остальные два раунда, и тебе придется искать новые способы. Будь готов, что он попытается тебя замедлить. Не теряй бдительности, — продолжал тренер сборной. — Я, конечно, не знаю, какую тактику он выберет во втором раунде, но что-то мне подсказывает, что он будет тебе обрабатывать корпус.

Немного поотвлекав мое внимание несколькими мелкими атаками в начале второго раунда, американец действительно нанес жесткий удар по моему корпусу! Черт побери! Вот где мне пригодились наработки, полученные на сборах от кубинцев! Больше чем уверен: если бы не этот опыт, то от такого мощного удара я бы моментально отправился в нокаут. Мысленно поблагодарив своих кубинских друзей за науку, я отправился восстанавливаться перед третьим раундом.

— Ну вот, о чем я тебе и говорил, — озадаченно произнес тренер сборной.

— Да ладно тебе, говорил — не говорил, — нервно подключился к разговору подоспевший Григорий Семенович. — Мишка, ты как вообще? Продолжать-то можешь?

— Могу, могу, — попытался я успокоить обоих тренеров. — Не самый страшный удар в моей жизни, честное слово.

— А то смотри, — подхватил тренер сборной, — если что…

— Никаких «если что», — раздраженно перебил я его, — все в порядке. Я не для того сюда стремился, чтобы уползать при первой же трудности.

— Настоящий боец, — услышал я довольную реплику Григория Семеновича, отправляясь на третий раунд.

На этот раз я решил взять инициативу на себя и начать раунд с продолжительной серии атак. Согласно моей задумке, это должно было, во-первых, немного обескуражить и дезориентировать американца, а во-вторых, лишить его возможности эту самую инициативу перехватить. Моей задачей было не дать ему ни секунды передышки и максимально вымотать за минимальный промежуток времени. И, кажется, у меня начало это получаться!

Вот американец уже в растерянности замотал головой. Я подметил, что от усталость он держит руки чуть ниже положенного — это был мой шанс. В это-то мгновение я и послал своего противника в нокдаун мощнейшим ударом, в который я вложил все свои оставшиеся

силы!

Не выдержав решающей атаки, американский боксер упал на колени и тут же за тряс головой, пытаясь прийти в себя. А тем временем рефери начал отсчет. В какой-то момент мне показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у меня из груди от волнения.

Американец поднялся, но только для того, чтобы упасть снова. На этот раз он задрал руки повыше и перестарался — мой боковой в печень догнал его, когда соперник по попятился к канатам. Удар получился чувствительным и кривясь от боли, американец опустился на настил.

На счет восемь встал, но этого было достаточно, чтобы забрать победу в этом бою.

— Ну вот же! Вот же! — повторял тренер сборной, от счастья не находя более вразумительных слов. — Я же говорил!

— А я тебе что говорил! — вторил ему Григорий Семенович. — Я говорил, что он себя покажет так, что остальным душно будет!

— Н-да, Семеныч, ну ты даешь, конечно, — восторженно кричал тренер сборной. — Таких орлов воспитываешь — даже мы в лучшие годы не всегда такое умели!

— Зато они теперь умеют, — парировал Григорий Семенович. — Уж Мишка так точно. И это только начало, попомни мое слово, дальше будет еще лучше!

Как бы приятно мне ни было слушать тренерские восторги в свой адрес, всем нам пришлось снова переключить внимание на ринг — следующим боксером, выступающим от Советского Союза, был Сеня. Ему тоже нужно было сказать несколько напутственных слов, и оба тренера отошли к Сене. В этот момент я почувствовал, как кто-то трогает меня за плечо. Обернувшись, я увидел одного из американских наставников, приехавших на встречу.

— Мильон дёлларёв, — с заметным акцентом произнес он.

— Простите, не понял? — недоуменно переспросил я.

— Я плачу тебе миллион долларов, если ты приедешь к нам в США и проведешь бой среди профессионалов, — негромко, но максимально отчетливо произнес американец.

«Вот это ни хрена себе дожили!», — подумал я про себя. «Уже получаю не просто международные коммерческие предложения, но и возможность сразу перейти в разряд профессионалов!».

Предложение и вправду было невероятно заманчивым. Честно говоря, если бы дело происходило где-нибудь в двухтысячных, я бы не раздумывал ни секунды: такие возможности выпадают раз в жизни, и то далеко не всем.

Но… на дворе стояли гораздо более суровые семидесятые, и в это время спортсмена, моментально навострившего лыжи на запад, вполне могли признать кем-то вроде изменника родины и лишить гражданства со всеми вытекающими последствиями. А конфликтовать с государством в мои планы никак не входило, тем более что и покидать свою страну насовсем мне вовсе не хотелось.

— Мне очень приятно ваше предложение, — с достоинством произнес я. — Но, к сожалению, я вынужден отказаться.

— Мда? — хмыкнул американец, — А почему?