Боль милосердия
Шрифт:
— … лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я просто ставлю перед фактом.
Я потерла висок. Я была слишком занята раздумываниями о завтрашнем дне, чтобы слушать долгую речь юриста. Мы подъехали к подъезду.
Городской не спешил разблокировать двери. С минуту мы посидели в тишине, пока я таки не посмотрела на него.
— Понимаю, что это может быть сложно, — кивнул. — Это сложно и для меня. Так, что давай просто забудем.
Ага. Судя по всему, я должна была о чем-то забыть. Без проблем.
— Забыли, — показала большой палец. — Мне надо идти. Спасибо за классный вечер,
— Ты не выглядишь счастливой тем не менее, — усмехнулся. — Наверное, так и должно быть.
Посидев в салоне ещё с минуту, юрист оставил меня наедине с моими экстренными планами действий.
Глава 20
Утро понедельника я начала с двадцати отжиманий, чашки кофе и пирожного. Выгуляв Чару, привычным маршрутом двинулась к работе и забрала вещи, как мне и сказали — раньше обычного. Проходя мимо столика Лили, я даже не знала, должна ли как-то дать знать, что была рада с ней познакомиться. Мы так и не обменялись номерами телефонов.
Забросив вещи домой, я перекрестилась и снова вышла. Беда теперь заключалась в том, что в Омске была лишь одна крупная ветеринарная клиника, которая, к тому же, открылась совсем недавно. Другие представляли собой отделения государственных больниц с кучей желающих работать или частные кабинеты с единственным врачом-хозяином. Эта информация мне досталась в процессе общения с куратором проекта из клиники, которой я делала дизайн.
Им по прежнему требовался хирург с высшим образованием.
— А других вакансий у вас нет?
Девушка за стеклянным столом полистала какие-то карточки.
— Есть место оператора call-центра. Работа с девяти до одиннадцати и… работник склада. Но мы не берем туда женщин.
— Какие требования у колл… колл…
— От двадцати до тридцати лет. Коммуникабельность. Знание ПК.
— Я подойду. Написать заявление?
— Сначала две недели обучения. Мы не будем их оплачивать.
Я прикусила губу. И дураку было понятно, что здесь никаких гарантий.
— Когда я смогу начать?
— Да хоть сегодня.
В субботу я еле нашла в себе силы прийти на тренировку. В мозгу гремел звон телефона и шуршание бумаги. В клинику звонили с бешеной периодичностью, причем не столько реальные клиенты, сколько желающие получить бесплатную консультацию. При этом я должна была сидеть за одним столом с регистраторшей и выполнять мелкие поручения вроде "подай папку" или "верни ручку". К счастью, мне дали распечатку со стандартными ответами об услугах клиники и расположению зоомагазинов. Некоторыми я часто пользовалась. Оплатой служили новые знакомства и периодически появляющиеся книги на столе, которые оставляли врачи. Из них я имела, хоть и не полное, но представление о происходящем в клинике. Судя по большому количеству запакованной литературы с картинками неизвестных мне приспособлений — здесь активно закупали иностранную технику. До одиннадцати часов (времени официального открытия), по залу шныряли рабочие с коробками, досками и стройматериалами. В перерывах, я наблюдала, как туда-сюда носятся люди в халатах и клиенты с животными. Из-за стойки мне почти не было
— Передай зеленую папку.
— Эту?
— Да нет, же. Выше.
— Держи.
Не смотря на малое количество общего непосредственно с ветеринарией, работа в call-центре могла стать первым шагом в карьере — значительно помочь при поступлении на реальное место в этой же клинике. В связи с тяжелым графиком, позиция оператора обещала мне зарплату, близкую к бывшей.
Интересно, как там в Риарте?
Карабкаясь по своей обычной трассе, я чуть не сорвалась три раза. Чуть. Сорвалась на четвертый. Наверное, не надо было сегодня приходить. Следовало как следует выспаться или уделить внимание Чаре — сходить и погулять с ней по городу.
Когда я спустилась на маты, спина ощутила постороннее давление.
— Осторожнее.
Дмитрий ловко отцепил меня от страховки, согнувшись за моей спиной. Его руки распознать было проще всего — из-под правого рукава юриста вниз по руке бежал белый шрам. Почти не рельефный, он сужался, образовывал витиеватый узел за локтем и спускался к внешней стороне кисти, "вплетаясь" в безымянный палец. Почти как украшение.
— Лучше возьми трассу попроще сегодня. И не такую высокую. Вот ту.
Не отпуская, он повел нас к соседней скале. У него были очень горячие ладони.
— Скалолазание — это вид спорта, связанный с повышенной опасностью, — сказал на ухо с придыханием. — Будь любезна, сосредоточься.
Уровень моего удивления достиг предела и перешел в полное офигение, когда городской заправил выбившиеся волосы мне за уши и подтолкнул к скале:
— А теперь вперед, красавица.
Обернувшись, я не застала никого, кроме группы молодых женщин, сидящих на матах. Надо признаться, в последнее время жизнь стала такой стремительной, что я с трудом вспомнила, что задолжала юристу одно желание. С высоты тренажера мне удалось разглядеть Радиона. Заметив, как тот идет к раздевалкам, я спрыгнула вниз и пошла за ним.
— Привет, — поприветствовала, обгоняя.
— Привет, — махнул полотенцем. — Когда пришла? Не видел.
— Часа четыре назад.
Он открыл шкафчик и достал нашу воду. Мы сели на скамью. Если я только успела разогреться, то с Радиона пот струился ручьями.
— Слушай, а ты где работаешь? — спросила, открывая крышку.
— Заведующий кафедрой экономики и управления сельскохозяйственным производством…
Я чуть не выронила бутылку.
— Мне уже тридцать один.
Если бы можно было выразить большую степень удивления, чем уже проявленную мной, я бы это сделала. Я думала, что Радион — мой ровесник.
— Где?
— ОмГАУ. Омский Государственный Аграрный Университет, — отпил из бутылки. — Имени Столыпина. Знаешь такой?
Конечно, я знала.
— У вас там факультет ветеринарной медицины есть, — кивнула.
— Ага, — удивился. — Ты у нас училась?
— Нет. Это просто моя детская мечта. Поступить на ветеринара.