Боль милосердия

Фриза

— Знаешь там кого-то? — спросил городской.

— Преподаю уже семь лет.

Дмитрий моргнул, оценивающе скользя взглядом по заведующему кафедрой. Что-то новое появилось в его взгляде, похожее на искреннюю заинтересованность. Юрист задумчиво хмыкнул и попросил у собеседника номер трубки. Мужики обменялись телефонами, в то время как я поглощала свой ужин.

Через двадцать минут, мы вышли на крыльцо.

— Ты на колесах? — удивился Радион, заметив, как городской вытаскивает ключи.

— Да.

— Круто. Где живешь?

— Далековато.

Мы с Радионом обменялись

улыбками.

— Надо домой. Дела, — сказал. — Увидимся завтра.

Проконтролировав, что товарищ благополучно сел на свой автобус, я и городской поплелись обратно к парковке. Занятно. Если и он жил "далековато", то я могла оказаться самой централизованной жительницей в компании. Что было крайне удивительно, учитывая, что всего полгода назад, мой дом представлял собой разваливавшуюся избу. В августе мне следовало снова поехать в Любинский, чтобы посмотреть на состояние бывшего дома. Как-никак, а регистрация по месту жительства у меня была оформлена там.

— Кира…

Задумавшись, я не сразу поняла, что произошло. Мы стояли у внедорожника в полной тишине, но городской ни с того ни с сего впечатал меня в холодную дверцу автомобиля.

— Что у тебя с ним? — рыкнул.

Я скорчилась от покалывания в спине. Мало того, что просидела всю неделю на одном месте, напрягалась весь день физически, так теперь и…

— Что у него болит? Нога, рука? Семья умерла год назад и бедняга не может смириться с их потерей? Или он тоже ребенка воспитывает в одиночку? — сжал мои плечи и с силой встряхнул. — Что, Кира? Что на этот раз?!

Растерявшись, я дала ещё пару раз себя вздернуть, но юрист сил не жалел и мне пришлось оттолкнуть его локтем в грудь. Городской отшатнулся к соседнему автомобилю:

— Ты с ним из-за его работы?

Поправив куртку, я уставилась на мужика как на умалишенного:

— Ты в своем уме?

Сзади пробежала громкая компания людей, отъезжали машины. Ходячий пункт скорой помощи или продажная баба? Не очень то приятно слышать. Хотелось уйти, причем немедленно. Решив, что прождала достаточно, я отвернулась и зашагала на выход с парковки. Все у богачей не как у людей…

Городской отдернул меня за плечо, когда я уже была готова перейти через дорогу. Теперь он выглядел более вменяемым.

— Идиотский был вопрос, — признался.

По всем примерам из жизни, далее должно было следовать "прости", но его не было. Городской потянул меня обратно, схватив за предплечье. Меня до сих пор не покидала мысль, что у этого кадра что-то сместилось в голове при ударе.

— Ты мне желание должна, помнишь? Мы едем в клуб. Потом отвезу домой.

Как бы прискорбно это не звучало, но я привыкла держать слово.

Ехали мы, судя по мигающим часам над приборной панелью, семь минут. Внедорожник завернул на Проспекте Мира и остановился у ворот. Пришлось подождать, пока те откроют. Мы проехали мимо большого серого здания, над которыми горела розовая надпись "Атлантида". От ворот к главному входу тянулась приличная куча разодетых людей, но мы свернули в другую сторону, на подземную парковку, где минули ещё один пост охраны.

Дмитрий бросил свою куртку в салоне, я последовала его примеру. Мы направились к лифту.

— А фейс-контроль? —

спросила, когда мы вышли в большую комнату с кучей диванов.

Здесь сидело не так много людей, но судя по одеждам, заведение от дефицита финансовых вложений не страдало.

— Был у въезда.

Дмитрий толкнул тяжелую дверь и мы оказались в узком коридоре, на этот раз заполненном людьми. Играла легкая, ненавязчивая музыка. На потолке розовые мигающие стрелки показывали направление движения. Юрист опустил горячую руку мне на плечо. В такой связке мы вышли на главный зал. Меня приятно удивил размер и обстановка — здесь бы свободно разместилось несколько тысяч человек. В каждом углу за подсвечивающимися колоннами находилось по несколько стоек, едва справляющихся с наплывом посетителей. Играла электронная современная музыка.

Мы подошли к одной из стоек. Увидев Дмитрия, голубоглазый бармен в черной футболке быстро кивнул и завозился с бутылками. Его волосы отливали всеми цветами радуги при здешней иллюминации. Парень поставил перед нами высокий стакан с каким-то коричневым напитком и бокал с белой жидкостью, вроде ликера. Дмитрий указал мне на первый. Я скрипнула зубами. Вероятность того, что в барной карте этого заведения был квас, казалась ничтожной. Предложенная смесь была похожа на мой любимый напиток лишь цветом, на деле оказавшись чем-то терпким и холодным.

— Блин, — закашлялась. — Тут льда больше чем воды!

— Да? — удивился юрист. — Виски-кола! Всем бабам нравится виски-кола!

К стойке подходило все больше народу. Мне требовалось срочно запить. Заметив, как городской взял стакан с виски на пробу, я схватила его осиротевший бокал. Вот это уже намного лучше.

— Понравилось? — Дмитрий внимательно смотрел, как я пью его коктейль.

— Ничего так.

Но хуже кваса.

Усмехнувшись, городской откинул голову и залпом допил виски. После чего схватил меня за руку и повел прочь на танцпол. Танцующих здесь было на порядок меньше, чем сидящих, поэтому мы без труда пробились в самый центр, где подсвечивался пол. Люди избегали это место, видимо, не желая лишнего внимания.

Городской встал напротив меня и начал с обычных движений любинской молодежи. Подыграть ему мне не составило особого труда. Надо признать, мы неплохо смотрелись, будучи одетыми по одинаковому спортивно. Но когда трек загремел на всю мощь, движения юриста стали в сто раз более резкими и отрывистыми. Ему нравилась электронная музыка, что тут таить. А в сравнении с тем, что я видела в Любинском, когда крутили непонятный русский R'n'B, и он танцевал с Катькой, сейчас мужик просто озверел.

Я попыталась отойти в сторону, но юрист сделал круг и начал вытанцовывать у меня за спиной. А при очередной моей попытке к бегству, положил руку на мой живот. Я не относила себя к обществу кинестетиков, поэтому грубо откинула конечность и развернулась. Городской изобразил насмешливый поклон, не прерывая при этом танца. Я не разбиралась в стилях, но судя по неожиданным поворотам "сюжета", он не был приверженцем чего-то одного. Очевидным было лишь, что танец соответствовал характеру танцора. Юрист Дмитрий из "Права" жил в полной гармонии со своим телом.