Болевой прием
Шрифт:
– Благодарю вас, майор, – произнес находившийся там высокий импозантный мужчина с бородой и в огромных темных очках.
На мента он похож не был... Уж не сам ли Граф решил поиграть со мной в свои игры?!
– Оставаться с ней наедине опасно, – заметил майор, судя по всему службист-буквоед. – По ориентировке она проходит как террористка!
В самом деле, я ведь генерала спецслужбы завалила! Стало быть, в розыск меня объявили официальным образом. А этот майор в должниках у бородатого, и сейчас доблестно отрабатывает, но при этом пытается чтить букву закона.
– Мне не
– Хорошо, – кивнул тот. – Только обыщем для начала...
Сам он то ли побоялся, то ли решил соблюсти законность, но для обыска вызвал крупную толстозадую даму-мента. Она также была в звании майора, со знаками различия милицейского следователя, и сильно походила на свинью, одетую в милицейскую форму. Видимо, никого другого для обыска не нашли. Ни слова не говоря, дама-мент профессионально ощупала меня, затем пожала своими пухлыми плечами, дескать, ничего опасного. Проделала она это с заметно брезгливым выражением на щекастой физиономии.
– Все свободны! – уже откровенно недовольным голосом распорядился бородач. – Ключи от наручников оставьте мне.
– Как знаете, – только вздохнул милиционер.
– Надеюсь, мы сможем найти общий язык, – начал бородач, как только менты покинули помещение.
– Сначала снимите вот это, – кивнула я на наручники. – Или боитесь?
– Чего? – скривил он бородатую физиономию. – Сейчас, одну минуту!
Он расковал мою левую руку, а за правую вздернул меня к трубе парового отопления, которая проходила чуть ниже не слишком высокого потолка. Защелкнув наручники на трубе, бородач заставил меня вытянуться в полный рост, едва касаясь ступнями пола. Сделал он это очень быстро, привычными, тренированными движениями... Тварь, единственное, что он не учел, это то, что оставил мне вторую руку.
– Вот так мне гораздо удобнее с вами разговаривать! – убирая в карман ключ, проговорил бородатый и тут же слегка ткнул меня в солнечное сплетение.
Согнуться я не могла, с трудом удержала в себе стон... Все это явно было только началом, а мне нужно сберечь силы.
– Что вы хотите? – пробормотала я, стараясь не смотреть на бородатую харю.
– Не так уж и много. Как сами понимаете, серьезных улик, что вы убили генерала Прохорова, ни у кого нет. Подержат вас в одиночке пару недель и выпустят, а дело закроют за отсутствием состава. Так что потерпите уж...
– И что дальше?
Ударить его ногами или свободной рукой в таком положении было невозможно. Вырвать трубу тоже... Но зато возможно было кое-что другое.
– Я обещаю сохранить вам жизнь...
И тут же, без лишних вступлений, он задает главный вопрос:
– Итак, имя «разговорчивого человека», найденного вами?
Клюнули, выходит, на мой манок, не ошиблась.
– Вы Граф? – задаю я свой «главный вопрос».
– Ну... хотя бы и Граф. Слушайте, Гладкова! В обмен на найденный вами объект я не буду задавать вопрос, куда вы спрятали Ольгу Ластерлайнен и Шорникова. Обещаю, что трогать их мы не будем.
– Выходит – обмен?
– Да.
– Может быть, в обмен вы скажете имя того, кто окопался под носом у Прохорова?
– А
Граф предельно искренен.
– А если я хочу подумать?
– Вот с этим тоже никак! Времени в обрез, да и вы думать будете не о том, как со мной откровенничать, а о том, как отсюда сбежать. Ну что, я не прав?
Думать в таком положении, в каком я сейчас, несколько затруднительно. Поэтому я ничего не отвечаю ему. Я просто плюю в его самоуверенную, холеную бородатую харю. В данный момент я могу позволить себе такую единственную роскошь...
Он бьет меня сильно, по-мужски. Бьет точно подвешенную к потолку боксерскую грушу... Обычная женщина уже давно бы потеряла сознание. И я немногим отличаюсь от обычных женщин.
– О черт, – ругается он, видя, что я отрубилась всерьез.
Продолжая чертыхаться, неумело бьет по щекам. Приходится терпеть, этому в учебном центре тренировали по особой методике.
– Очнись, тварь! – окончательно теряет терпение Граф.
И тут я вяло открываю глаза, плохо слушающейся свободной рукой пытаюсь оттолкнуть бородатого от себя. Тот в последний раз чертыхается и сам делает два шага назад.
– Вы мне что-то отбили, – шепчу я. – Ой, мне плохо... Совсем!
Граф понимает, что и в самом деле переусердствовал своими кулачищами.
– Тебе окажут помощь... Как только ты ответишь на мой вопрос, – не особо уверенным голосом сообщает Граф.
– Воды хотя бы дайте... Минеральной, – шепчу я пересохшими губами.
Бородач колеблется. Он не рассчитывал изувечить допрашиваемую так быстро... Я же лишь роняю голову и зависаю плетью, едва касаясь пола.
– Эй, хватит дурить!
На сей раз Граф откровенно растерян. Что, если я отдам концы?
– Хватит дурить, б... Оглохла, тварь?!
Видя мою нулевую реакцию, он бросается к двери, распахивает ее и кричит своим подручным ментам:
– Спирт нашатырный есть? Быстро, б... сюда!
Все верно. Если не приду в себя после нашатыря, значит, дело серьезное, нужен врач. Иначе...
Иначе с Графа спустят семь шкур его хозяева... Ну, может, семь не семь, но одну уж точно. В прямом, не переносном смысле.
Если бы Граф так не нервничал, то он проверил бы карманы и обнаружил исчезновение ключа от наручников. Я сумела вытащить его, когда отпихивала Графа от себя. И еще он выпустил меня из поля зрения, когда высунулся в коридор к своим ментам. Этого мне вполне хватило, чтобы подтянуться к трубе и открыть наручники.
– Сука! – только и произнес Граф, вернувшись к моему бесчувственно висящему телу.
Наручники по-прежнему защелкнуты на трубе, но сейчас это одна видимость. Сорвать их теперь можно одним резким движением. Что я и делаю в следующую секунду. Граф не успевает сообразить, что происходит, потому что не успевает начаться следующая секунда, как я бью его ребром ладони под сонную артерию. Крупное, упакованное в дорогой костюм тело валится на пол, точно сбитая кегля... Долго осматривать Графа мне было недосуг, единственное, что я сделала, это изъяла пистолет, который был у него под пиджаком в плечевой кобуре.