Больница скорой помощи
Шрифт:
– Ну, это я, брат, и без тебя знаю.
– Труба с горячей водой лопнет и разлетится на куски. Будет фонтан из кипятка. – Сергей допил чай и поставил чашку на поднос. Тараканыч задумался. – Как раз в секции, где раздеваются первые-третьи классы. А что будет, если труба лопнет утром? В ту минуту, когда рядом с ней будут малыши? Они же сварятся заживо. А труба лопнет. И уже на следующей неделе.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я потрогал трубу. Она в трех местах настолько прохудилась, что достаточно незначительного давления, чтобы
Тараканыч вскочил.
– Пойдем, посмотрим! Если все так, как ты говоришь, завтра вызову слесарей, Янтарю позвоню, но трубы заменим. Мне не нужен еще один семьдесят пятый год.
Сергей возликовал в душе. Его план сработал.
Они вместе спустились в раздевалку. Лев Петрович хотел взять с собой сторожа и вахтершу, но ни того, ни другой не оказалось на месте. Директор выругался, но искать их не стал.
Включили свет.
– Вон там, – показал Сергей.
Раздевалки для младших классов были в самой дальней секции подвала.
Когда они пришли на место, вдруг неожиданно погас свет.
– Что за шутки? – недовольно проворчал Тараканыч.
– Не волнуйтесь, Лев Петрович, у меня с собой свечи. Ровно три. Одну мне, другую вам, а третью мы куда-нибудь поставим.
Говоря это, Сергей одну за другой зажег зажигалкой свечи, и можно было увидеть все, что было в подвале. По стенам забегали черные тени, пламя свечей колыхалось, хотя никакого сквозняка здесь не было.
– Ну, показывай, где.
– Вот прямо перед вами труба, видите самая толстая.
Тараканыч подошел к трубе и стал ее медленно осматривать. От нее валил такой жар, что сомнения директора улетучились в один момент.
– Действительно, вот-вот лопнет, – потрогал он трубу и отдернул руку. – Хорошо, что предупредил. Если бы не ты. И куда эти олухи смотрят! Эти развалины списывать давно пора, а тут даже капремонта ни разу не было.
Так он осматривал трубу, ворчал про себя, и не видел, как за его спиной Сергей на земляном полу вычерчивает широкий круг.
– И свет не дают, – проворчал Тараканыч и повернулся к Сергею. – А ты что это делаешь?
Сергей стоял, раскинув широко руки в центре начертанного им круга, и что-то горячо шептал.
Лев Петрович посмотрел на него со страхом. Не с чокнутым ли он связался? И вдруг свеча в его руке вспыхнула белым пламенем, да так ярко, что он вздрогнул и уронил ее на землю. Но и на земле она продолжала гореть ярким неестественным светом.
– Это что это с ней? – удивился директор.
И тут он заметил, что две другие свечи горят точно также. За спиной раздался гул и легкое шипение. Лев Петрович обернулся, и в ту же секунду ему в лицо ударила сильная струя пара. У Тараканыча оказалась хорошая реакция, и он успел прикрыться от пара руками, и обжег только ладони.
– Смотри-ка, уже началось! – закричал он. – Надо бежать отсюда и вызывать аварийную службу.
Из трубы еще
– Идите сюда, Лев Петрович, – сказал Сергей. – Здесь безопасно.
Директор почувствовал в тоне молодого человека повелительные нотки, и они ему не понравились. Но инстинктивно он сделал шаг вперед и вошел в круг, в котором стоял Сергей.
– Сейчас здесь будет жарко.
Тараканыч захотел бежать. Он вспомнил, где была дверь, и кинулся в ту сторону. В темноте он нащупал дверь. Это была не обычная дверь. Она представляла собой железную раму, обтянутую металлической сеткой. И она была закрыта. Тараканыч затряс ее изо всей силы, но открыть не мог.
Подвал продолжал наполняться паром.
– Идите сюда, Лев Петрович! – Сергей уже не советовал. Он приказывал.
Льву Петровичу стало жарко. Как в бане. Он посмотрел на Сергея и пошел к нему. Медленным шагом. Он все еще ничего не понимал.
А в раздевалке стало светлее. Из трубы уже валил такой пар, что все вокруг мигом окуталось его клубами.
Сергей снова начал что-то шептать и разводить руками.
Льву Петровичу стало плохо. Он схватился за сердце и чуть не упал на колени. Сергей поддержал его.
– Смотрите, – сказал он. – Сейчас начнется самое интересное.
Директор десятой школы уставился на трубу. Та раскололась в середине и из обоих концов ее хлынули потоки кипящей воды. Они залили собой земляной пол, который тоже вдруг начал трескаться. Вода заливалась в эти трещины и с бульканьем уходила под землю. А земля стала в один момент жидкой, как манная каша и заходила волнами. Громко лопались грязные черно-серые пузыри. Со всех сторон доносилось чавканье, которое стало таким громким, что быстро заглушило шум льющейся воды.
Лев Петрович смотрел на все это и не верил глазам. Слишком все было неправдоподобным. От замешательства он не обратил внимания на то, что все это было за пределами круга, в котором они с Сергеем стояли.
Их ноги все еще упирались в твердую почву.
Вода продолжала бить из обломков трубы. Стена, на которой она крепилась, тоже треснула и разошлась, обнажив глиняный слой и одну колонну фундамента. В одном месте глина стала обсыпаться, и из-под нее выглянул угол какого-то ящика. Ящик выскользнул из мокрой глины и упал вниз под трубу.
Лев Петрович прикусил язык. Он не узнал. Он догадался, что это за ящик. Старый, совершенно черный, длинный, узкий на одном конце и широкий на другом.
Гроб.
Лев Петрович посмотрел на Сергея. Тот улыбнулся.
– А вы разве не знали, что когда-то на этом самом месте было кладбище?
Крышка отвалилась, и из гроба что-то начало вылезать.
Что-то такое страшное, дергающееся и скрипящее.
Лев Петрович закричал и даже не услышал собственного голоса. Ужас лишил его слуха. Хорошо бы лишил и зрения, чтобы не видеть всего этого. Но глаза остались широко открытыми и прекрасно все видели.