Больно не будет

Вечная Ольга

Я даже на цыпочки приподнимаюсь, чтобы рассмотреть получше, поначалу не веря собственным глазам. На зрение никогда не жаловалась, номер его БМВ знаю наизусть, ничего сложного.

Трафик небольшой, дорога хорошо освещена даже в поздний час, ведь мы в самом центре города. Слышу знакомые голоса за спиной — девушки выходят на улицу, обнимаются, прощаясь, как обычно в таких случаях обещают друг другу, что теперь будут собираться чаще. Темно-синяя БМВ стоит на светофоре, я выхожу на дорогу и смотрю точно на нее.

Скорее

всего, за рулем Руслан, возможно, взял машину для каких-то своих целей, может, его бэха — на ТО? Отец — вряд ли, но вероятность тоже есть, хоть и небольшая. Мама ездит только с водителем, по-моему, у нее даже прав нет.

Горит красный, я скрещиваю руки на груди, чувствуя, как начинает колотиться сердце. Интересно, а Яр знает, что Рус берет его машину? На самом же деле опасаюсь, конечно, не этого.

— Кать, ты куда на дорогу? — окликает Надя.

Я вижу, как округляются ее глаза, когда, стартанув на зеленый, темно-синяя машина разворачивается и едет в нашу сторону. Останавливается точно напротив меня. Из всех моих подруг только Надя знает о профессии Ярослава и о том, что он сейчас должен быть в двух часовых поясах отсюда.

У нее приоткрывается рот, я беспомощно пожимаю плечами, показывая, что сама ничего не понимаю. Сажусь на пассажирское сиденье, уже точно зная, кто за рулем.

Единственное, что я чувствую, — это какой-то ступор. Мне не хочется ни ругаться, ни слушать оправдания.

Машина плавно трогается с места, девочки машут, я машу им в ответ.

— Я все объясню, — говорит Ярослав.

— Да я догадливая.

Глава 44

Катерина

Я упорно не смотрю в его сторону. Мы молча едем по полупустым улицам в направлении моего дома, я машинально слежу за дорогой. Мне кажется, если он отклонится от маршрута, я потребую немедленно остановить машину и выпустить меня.

— Ну и как провела время? — спрашивает Ярослав слегка надменно. В его голосе отчетливо слышится укор. Наглые интонации становятся последней каплей!

Я дергаюсь, врубаю радио — первую попавшуюся песню — и делаю погромче. Отворачиваюсь к окну. Ступор прошел, я начинаю злиться.

— Вау, — тянет Яр, усмехнувшись. Мои ногти впиваются в ладони, на самом же деле я хочу расцарапать ему лицо! Его терпения хватает на минуту, после чего он резко выключает звук, прерывая веселую иностранную песню. Тишина раздражает, мне обязательно нужно ее чем-то заполнить, и я уже открываю рот, как он говорит первым:

— Ты не говорила, что будешь в центре сегодня вечером. Мне такое не нравится. И вообще…

Я одариваю его взглядом, и он затыкается на полуслове. Кажется, Яр попытался свести ситуацию к сцене ревности, но это слишком неуместно после всего, что я пережила, сам это почувствовал и поэтому замолчал. А я решилась озвучить главный вопрос:

— Ты бы тогда поехал другим маршрутом?

— Надо было просто сказать, где ты будешь. Мы ведь договорились.

Ну вот и все. Я закрываю

глаза, выпуская из рук последнюю надежду. Сбывается то, чего я подсознательно боялась все это время. Машинально облизываю губы и качаю головой. Злость исчезает так же быстро, как появилась. Вместе с остальными эмоциями. Возможно, это самозащита, но я чувствую отстраненность.

— Кать, — говорит он примирительно. Вероятно, следит за переменами, отражающимися на моем лице, и ловко подстраивает тон голоса. — Мы ж условились, что ты будешь скидывать мне сообщения о своих передвижениях.

Я прикусываю губу, подбирая слова получше. А потом мне это надоедает, и я выпаливаю правду на одном дыхании:

— Ты поэтому не предложил жить вместе у тебя дома, да? Чтобы было максимально легко разойтись? — слышу свой собственный голос, попутно осмысливая сказанное. Я запретила себе переживать об этом, находила сотни плюсов у новой квартиры, заставляла себя радоваться мелочам! Кошу на него глазами — Яр в обычной одежде: черное поло, темно-синие джинсы, на руке — часы. Вещи простые, но фирменные, выглядит он отлично, как и всегда.

Судя по всему, решил развлечься в воскресенье вечером. Не дома же сидеть?

— Не поэтому, — отвечает он. — Мы же обсуждали этот момент. Блть, Кать, ну почему ты мне не написала? — ударяет ладонями по рулю. Не сильно, но я все равно вздрагиваю.

— Не ругайся при мне, — впервые его одергиваю.

— Извини.

— Мы внезапно собрались, — объясняю. — Хреновый ты конспиратор, Ярослав.

Его лицо безэмоционально, он смотрит на дорогу. Молчит.

— Ты вообще не ездил ни на какие сборы? — оказывается, все это время я хмурюсь, точно как он весь прошлый месяц. Больно, когда открываются глаза. У тебя тоже так было, милый? — Говори уже как есть, хватит врать.

— Ездил, но меня вернули домой, — он бросает на меня прямой взгляд. — Через сутки. Я хотел просто немного побыть один. Это не преступление.

— Нет, конечно. Не преступление, — киваю, соглашаясь. Когда глаза «открываются», они болят и почему-то слезятся. Нет, я не буду сейчас раскисать и плакать, выглядеть при нем жалкой. Подумаешь, как дура радовалась его сообщениям о том, что он «соскучился». Тогда как сам он мог в любой момент приехать, просто не хотел.

Не хотел. Не хотел. Не хотел.

Слова сыпятся градом, хочется от них закрыться руками, и я обнимаю себя покрепче. Фоточки слала, сердечки, смайлики. Слова поддержки. Боже!

— Замерзла? Включить печку?

— Не нужно.

Осознание дается поначалу с трудом, а потом почти сразу приходит смирение. Все это время мне было неспокойно. Что-то шло не так, я чувствовала, но не понимала, что именно. Он был слишком хорошим, внимательным, уступчивым. Но при этом он не был счастливым.

Наши отношения больше месяца держались на ответственности. Его ответственности перед девушкой, чью пару он разбил и которой когда-то, будучи во власти горячей похоти, пообещал жениться.