Большая Игра против России

Хопкирк Питер

Тревогу вызывало и кое-что еще. Один из его доверенных слуг сознался, что незадолго перед выходом из Ясина Мир Вали пытался убедить его оставить англичанина. Хейуорд решил не пренебрегать возможной опасностью. Он бодрствовал всю ночь, чтобы оставаться наготове в случае предательства. «Той ночью, — сообщал позже сельский староста, — сахиб ничего не ел, только пил чай». Он сидел один и писал при свете свечи. На столе перед ним лежало ружье, заряженное и со взведенным курком. Писал он правой, а в левой руке держал пистолет. Но ночь прошла спокойно. В первом свете дня все казалось нормальным. В лагере — никакой суеты. Похоже, тревога оказалась напрасной. Хейуорд поднялся, затем выпил еще стакан чая и, утомленный долгой бессменной ночной вахтой, лег и заснул.

Этого момента люди Мир Вали и ждали. Один из них тихонько спустился в лагерь из близлежащего подлеска, где скрывался со своими сообщниками, и спросил ничего не подозревающего повара, спит

ли его хозяин. Чтобы убедиться в этом, он заглянул в его палатку. Один из слуг Хейуорда, пуштун, застал его там и попытался задержать, но в это время подоспели остальные люди Мир Вали. Через несколько секунд все было кончено. Слуг Хейуорда и самого его связали, а ему еще и накинули на шею петлю. Схватиться за оружие он не успел. Крепко связанных пленников отвели в лес. Согласно показаниям старосты, основанных на рассказе непосредственных участников происшедшего, Хейуорд попытался спасти жизни слуг и свою. Сначала он предложил отдать все, что есть в багаже, включая ценные подарки, но ему сказали, что все заберут и так. Тогда он предложил приличное вознаграждение, которое его друзья заплатят за освобождение партии. Однако у разбойников было четкое задание, и никакой заинтересованности они не проявили.

Есть две различные версии того, что было дальше. Согласно одной, изложенной сельским старостой, с пальца Хейуорда сорвали кольцо, и вожак людей Мир Вали обнажил клинок. Поняв, что пришел смертный час, Хейуорд заявил, что перстень просит принять в качестве подарка. Секундой позже он был мертв, убит одним ударом сабли. Чтобы не оставлять свидетелей преступления, убили всех пятерых слуг. Затем убийцы поспешили к лагерю Хейуорда, где перерыли все в поисках его личных вещей и подарков, которые он вез. Выполнив свое задание, они вернулись в Ясин, отчитались перед хозяином и вручили ему ценности англичанина. По другой версии, Хейуорд попросил одного из убийц дать немного времени и выполнить последнюю предсмертную просьбу — позволить увидеть, как из-за гор восходит солнце. Если история верна, то люди Мир Вали позволили ему подняться на возвышенность. Там, со все еще крепко связанными руками, Хейуорд постоял в тишине, пока всходило солнце. Тогда он со словами «Я готов» вернулся к своим палачам.

Это в точности соответствовало викторианским идеалам героической смерти. Предательское убийство Хейуорда в одном из неизведанных уголков земли глубоко взволновало нацию, когда почти три месяца спустя весть, переданная по телеграфу из Индии, достигла Лондона. Удивительно, что ни один живописец не попытался увековечивать эту сцену, популярный поэт сэр Генри Ньюбел сделал это в стихах. Его поэма «Он пал, окруженный злодеями» заканчивается так:

Настал рассвет. На ноги сильные поднялся

Он и, лагерем разграбленным пройдя у края леса,

Пил, в окружении убийц, прохлады утренней

Томительную свежесть.

Свет по холмам Лашпура разливался,

Кроваво-красный снег вершин уж заливая

Великолепной белизной; и наконец

Все воссияли горы на Востоке,

Как будто золотое полукружье.

«О, жизнь прекрасна в совершенстве воплощенья

В земле и солнце,

Я, уходя, тебя хвалю и обожаю».

Взлетел клинок.

И голоса на перевале друг за другом

Пали в безмолвие холмов…

Сколь бы ни было велико возмущение викторианской Британии убийством Хейуорда, возможностей хоть что-то предпринять, за исключением посылки карательной экспедиции в эту опасную глушь, практически не было. Но делать это у вице-короля не было никакого желания. Трагедия даже слишком ясно доказала правоту позиции сэра Джона Лоуренса и его единомышленников — нельзя позволять европейцам, включая отважных добровольцев, затеивать рискованные предприятия в районах, где невозможно даже отомстить за их смерть. Тем не менее немедленно были предприняты попытки выяснить точные обстоятельства убийства и разыскать тело Хейуорда с тем, чтобы его достойно похоронить. Но посылать туда следователей было слишком опасно; выяснение, лично ли Мир Вали ответствен за убийство или, как подозревали, кто-то стоял за его спиной, ничего бы не дало. И махараджа Кашмира, и правитель Читрала настаивали на своей непричастности, и против любого из них не было никаких улик.

Тело Хейуорда отыскали по инициативе одного из его друзей, английского геолога Фредерика Дрю, который работал по найму у махараджи Кашмира. По соображениям личной безопасности он не мог сам посетить Ясин или Даркот, но зато поручил доверенному сипаю из Британской Индии попытаться выяснить все, что удастся, относительно смерти Хейуорда и попробовать найти и возвратить его останки. Находчивый солдат, серьезно рискуя жизнью, сумел откопать труп Хейуорда из-под наваленной на него груды камней и доставил его Дрю, который ожидал

в Гилгите. Он также спас кое-что из вещей исследователя, включая книги, карты и бумаги, которые убийцы сочли бесполезными.

21 декабря Дрю сообщил Королевскому Географическому обществу, что похоронил лауреата их Золотой медали в Гилгите в саду возле крепости, и почетный караул дал над могилой троекратный залп. Позже был установлен надгробный камень с надписью: «В память о Дж. У. Хейуорде, золотом медалисте лондонского Королевского Географического общества, который был безжалостно убит 18 июля 1870 года в Даркоте во время экспедиции для исследования просторов Памира. Этот памятник поставлен благородному офицеру и выдающемуся путешественнику от имени Королевского Географического общества». Он по сей день остается на том месте, которое должно было стать христианским кладбищем Гилгита, хотя теперь, чтобы осмотреть его, надо взять ключ в соседней сапожной мастерской. Во время похорон Хейуорда неподалеку рос абрикос, но с тех пор, говорят, дерево перестало плодоносить. Сегодня там растет только плакучая ива.

Что касается предателя Мир Вали, то никакого наказания он так и не понес. Однако вскоре ему пришлось бежать из Ясина, поскольку правитель Читрала, используя как предлог гнев англичан из-за убийства Хейуорда, лишил его всех полномочий. Поначалу это расценили как наказание, но скоро стало очевидным, что реальной причиной стало стремление передать правление Ясином своему родственнику. Но кара за грехи Мир Вали все-таки настигла. Несколько лет он уходил от преследования и все же в конце концов принял от рук врагов насильственную и драматическую смерть — согласно одной из версий, рухнул в пропасть, сплетясь в смертельном объятии с противником. Больше века спустя имя Хейуорда широко помнят во всем регионе. В Даркоте, сегодня едва ли менее глухом селении, чем в его времена, сельские жители водили меня к печальному месту около небольшого ручья, где, по их словам, убили Хейуорда. Моим гидом случайно оказался прямой потомок Мир Вали. Британский путешественник полковник Реджинальд Шомберг, который проходил через Даркот в 1930-х годах, обнаружил, что пистолет Хейуорда, его телескоп и седло все еще хранятся в местных семействах. В начале 1950-х шесть топографических акварелей погибшего исследователя всплыли на бомбейском базаре и были впоследствии проданы на аукционе в Лондоне. Как они попали на рынок, навсегда останется тайной — подобно многому другому, касающемуся Джорджа Хейуорда.

* * *

Русские давно были обеспокоены действиями британских офицеров, исследователей и других путешественников в регионе, который, по их мнению, входил в их сферу влияния. Таким образом, поездки Шоу и Хейуорда (а возможно, и пандитов, о чьем существовании к тому времени, вероятно, уже знали) не остались вне внимания правившего в Ташкенте генерала Кауфмана. Но еще более встревожила его британская якобы торговая миссия под руководством сэра Дугласа Форсайта, которую лорд Мейо послал к Якуб Беку. Мусульманский лидер к тому времени проявил чрезвычайную враждебность к Санкт-Петербургу: он усиливал военные посты на их общей границе и запрещал въезд купцов с товарами из России. Кауфман понимал это так, будто Британия наконец отказалась от политики «умелого бездействия » и вознамерилась принять Кашгар под свою защиту и монополизировать торговлю с ним. На самом деле — хотя русские об этом еще не знали — англичане столкнулись с некоторыми проблемами. По прибытии в Яркенд миссия обнаружила, что Якуб Бек пребывает в восточной части своих владений, почти за тысячу миль оттуда, и скоро его назад не ждут. Возникло подозрение, что сделано это намеренно, из осторожности, чтобы приемом британской миссии не навлечь понапрасну гнев Санкт-Петербурга. Так было дело или нет, но ничего не оставалось, кроме как возвращаться в Индию с пустыми руками. Наряду с оставшимся не отомщенным убийством Хейуорда и его слуг эта осечка, преднамеренная или нет, становилась серьезным ударом по престижу Британии в Центральной Азии. Именно в этот момент Санкт-Петербург осуществил первый из серии решающих шагов, которые значительно усиливали его политическое и стратегическое положение в регионе. По инициативе графа Игнатьева, незадолго до того назначенного послом в Константинополь, Россия в одностороннем порядке отказывалась от унизительных пунктов по Черному морю, установленных Парижским договором после Крымской войны. Как указывалось ранее, они запрещали России строить и содержать на Черном море военные корабли и военно-морские базы. Новость вызвала в Лондоне переполох, поскольку цель запретов состояла в том, чтобы держать российский флот подальше от турецких проливов и Средиземноморья, гарантируя таким образом Британской империи безопасность жизненно важных путей сообщения с Индией. Однако, не получив полной поддержки от других главных европейских держав, англичане не могли предпринять ничего существенного, разве что за исключением подготовки к войне с Санкт-Петербургом, чего правительство нисколько не желало.