Большая книга о разбойнике Грабше
Шрифт:
— Не волнуйся, — сказал Макс, когда Грабш хотел взвалить мешок на спину, но понял, что ему не справиться: так он исхудал, — я сам донесу.
Не успели они перейти болото и внести мешок в дом, как запахло оладьями. Олли накрывала на пятерых.
— Макс, теперь ты спас нам жизнь, — растрогался Грабш. — Садись за стол и угощайся!
Все принялись за еду и так старались, что Олли едва поспевала жарить новые и новые оладьи. Скоро дети уже не казались прозрачными, и Грабш раздался почти до обычной своей ширины. Олли глотала оладьи, не отходя от плиты.
— Ну,
— Так я и думал, — грустно вздохнул Грабш. — Я и сам потом все понял. Совесть меня замучила, честное слово.
— Забудем, и дело с концом, — ответил Макс и сыто рыгнул. А потом поинтересовался, как там морские свинки. И ничуть не удивился, увидев, как сильно они расплодились.
— На что нам полный чердак морских свинок? — сокрушалась Олли.
— На молоко, — спокойно ответил Макс. — Можете мне не верить, но они дают молоко! Только самки, конечно. Молоко морских свинок питательно до невероятности. Я испробовал на себе. Молчашки в день, январь, февраль, март — и вот результат!
Он закатал рукава, сжал кулаки и поиграл бицепсами. Грабш застыл в изумлении. Олли пришла в себя быстрее и возразила:
— Здорово, ничего не скажешь, но сколько нужно времени! Пока выдоишь из каждой крохи по капельке молока…
Однако предусмотрительный Макс продумал и это. Он осторожно достал из внутреннего кармана миниатюрную — не больше коробки для завтрака — доильную установку, из которой свисали трубочки и пипетки.
— Собрал из радиобудильника и калькулятора, — гордо пояснил он. — На батарейках. С музыкой! Практичная вещь, оставляет свинкам ровно столько молока, чтобы их дети не голодали. И пользоваться совсем не сложно.
Перекусив оладьями, они с Грабшем соорудили за домом прямоугольный загончик. Потом собрали всех морских свинок на чердаке — которых стало тем временем шестьдесят шесть — и сунули в загон. А Олли посадила туда и детей.
— Превосходный манеж! — радовалась она. — Теперь они точно не упадут в болото!
Она попросила Макса показать ей, как работает аппаратик, и Макс не мог не признать, что у нее настоящий талант обращаться с миниатюрными доильными установками. В первый же день она надоила целый стакан молока, хотя еще с трудом отличала самцов от самок и подоенных свинок от неподоенных. Тогда Макс сделал в загоне отсек для неподоенных, а когда дойка заканчивалась, Олли открывала перегородку. Первый стакан она поделила на пять частей. Пятую выпил Макс на прощание, когда собрался домой с пустым мешком.
Теперь у Грабшей наступили хорошие времена, можно сказать — жирные. Мускулы Ромуальда снова налились, плечи расправились, загривок стал еще мощнее, чем был. Олли все поправлялась, у Салки приятно округлился живот, ручки и ножки, у Лисбет выросли щеки. Грабши с новыми силами взялись за весенние работы в огороде: копали грядки, сеяли, сажали рассаду и обильно удобряли.
— Люди,
Каждую неделю туалетную палатку передвигали, каждую грядку снабжали щедро и равномерно, помогали подросшие Салка с Лисбет. Обе они росли почти так же быстро, как овощи у мамы на огороде.
Неужели дело было в молоке морских свинок? Зеленый лук вымахал высотой с камыши, фасоль вытянулась и обвивала весь дом, репчатый лук вырос размером с голову Грабша, редиска — с футбольный мяч, огурцы — как великанские дубины. Морковная ботва превратилась в густую чащобу, в тени которой дети дремали, а Олли подшивала пеленки.
Даже гусеницы стали размером с эклеры! А морские свинки, которых кормили овощами с Грабшевых грядок, выросли в упитанных мопсов и размножались с такой скоростью, что разбойнику пришлось сделать перегородку побольше, отделив самцов от самок.
А что происходило с Олли? Скоро она стала поперек себя шире. Грабш даже побаивался ее толщины.
Однажды майским вечером они снова сидели вместе на печной дверце у болота, слушали, как постукивает ветряк, и Олли сказала:
— Наверно, родится великан, как ты. И скорее всего — мальчик.
— Хорошо удобренный, — заметил Грабш. — А то и двое.
— Тогда надо будет звать на подмогу бабушку Лисбет, — вздохнула Олли. — Четверо малышей — это уму непостижимо. Кто-то один всегда будет орать. Как же я буду спать?
Грабш мечтательно вгляделся в болото, над которым танцевали стрекозы, и с нежностью прошептал:
— Если родится мальчик, назовем его Олл, ладно?
Олли согласилась, что имя — просто очаровательное. Она ласково забормотала в бороду Грабшу:
— А если двойня, второго назовем Ром!
Тут приковыляла Салка, за ней приползла Лисбет. Они тоже хотели посидеть в бороде у папы.
— Лезьте к нам, дети, — позвала Олли, — на вашем папе места хватит всем.
Вечер был такой мирный, что Грабшу это показалось подозрительным. В этом году полиция еще не показывалась в лесу. Надо было держать ухо востро.
Время шло, и Олли все полнела, как воздушный шарик, который продолжали надувать.
— Смотри только не лопни! — переживал Грабш и посоветовал ей не выходить из родильной комнатки — до самых родов.
— Как ты себе это представляешь? — возмутилась Олли. — Я в ней уже не помещаюсь! И вообще, сегодня мне надо собрать редиску.
И она оставила его одного с нехорошим предчувствием, а сама направилась в огород. В дверь она протискивалась с трудом.
— Если тебя разнесет еще немного, вечером ты не пролезешь в дом, — вздохнул Грабш.
Но вечером этого ясного августовского дня Олли уже похудела. Это получилось так: утомившись дергать редиску размером с футбольный мяч, она решила передохнуть под музыку, прилегла в морковной роще и включила радио. И тут оказалось, что время пришло. Не успела она пошевелиться, как начались роды.